Смех мертвых

– Ладно, – согласился я и отправился за Форрестом в смотровую. Там я занял место в небольшом темном зальчике, слыша, как оператор возится в проекционной будке. Затем он включил связь и сказал:

– Харди не хотел делать предварительных снимков… настаивал на этом, знаете ли. Но босс велел мне включить одну из автоматических камер слежения, – чтобы не беспокоить актеров шумом, – просто чтобы понять, как француз будет выглядеть на экране. Удачно, что это оказалась одна из бесшумных камер, иначе бы Харди что-то заподозрил. Смотрите, что получилось, Март!

Раздался щелчок, когда Форрест выключил связь. На экране вспыхнул белый свет, и тут же появилось изображение – шестой павильон. Обстановка была непривычной: викторианская комната с мягкими плюшевыми креслами, картинами в золоченых рамах, сбоку стояла отвратительная этажерка. В кадр вошел Джек Харди. На экране его лицо особенно походило на череп, покрытый обвисшей, сморщенной кожей. За ним появилась Джин в сшитом на заказ костюме – на репетиции никто специально не одевается, – а позади нее…

Я заморгал, думая, что у меня что-то случилось с глазами. По экрану поползло что-то вроде светящегося тумана – овального, высотой в человеческий рост. Вы видели нимб света на экране, когда осветитель направляет прожектор прямо на камеру? Ну… примерно так это и выглядело, за исключением того, что там не было никакого прожектора. И что самое ужасное, свет двигался в том же темпе, в каком шел бы человек. Связь снова включилась со щелчком.

– Когда я увидел негатив, – сказал Форрест, – то подумал, что он просто засвечен. Только не было там никакого света. Смотрите сами… – Овальный, светящийся туман остановился возле Джин, она смотрела прямо на него с улыбкой на губах. – Март, когда это снималось, Джин уставилась прямо на француза!

– Остановите, Форрест! – хрипло сказал я. – Вот тут.

Пленка остановилась. Джин была повернута к камере профилем. Я подался вперед, уставившись на то, что заметил на ее шее. Это были едва различимые крошечные бесцветные точки на горле Джин слева… Такие же ранки я видел на горле Джека Харди прошлой ночью!

Внезапно щелкнула, выключаясь, связь. Экран вспыхнул ослепительно белым, затем почернел.

Я немного подождал, но из будки не доносилось ни звука.

– Форрест, – позвал я. – У вас все в порядке?

Ни звука в ответ. Даже слабого гудения проектора. Я встал и быстро направился в конец зала. В будке было две двери. Одна открывалась на лестницу, ведущую вниз на улицу, в переулок. И еще было отверстие в полу, куда вела из зала металлическая лесенка. Я быстро поднялся по ней, в душе зарождалось нехорошее предчувствие.

Форрест находился в будке. Вот только он был уже не живой. Бедняга лежал на спине, глаза слепо уставились в сторону, поскольку голова была вывернута под немыслимым углом. Сразу стало ясно, что у него сломана шея. Я поспешно взглянул на проектор. Бобины с фильмом не было! А дверь, ведущая на лестницу, была приоткрыта на несколько дюймов. Я вышел через нее, хотя знал, что никого не увижу. Хорошо освещенный широкий проход между шестым и четвертым павильонами был тих и пуст. Затем я услышал стук шагов, становившийся все громче. И в проход вбежал какой-то человек. Я узнал в нем одного из рекламной группы и окликнул.

– Подождите… – задыхаясь, проговорил он, но все же остановился.

– Вы встретили сейчас кого-нибудь? – требовательно спросил я. – Шевалье Футэйна?

Он покачал головой.

– Нет, но… – Лицо рекламщика было белым, как бумага, когда он повернулся ко мне. – Хесс Деминг сошел с ума. Мне нужно немедленно связаться с газетами.

Я сбежал по лестнице и схватил его за руку.

– Что вы имеете в виду? – рявкнул я. – Хесс был в порядке, когда я уезжал. Немного пьян – только и всего.

Лоб рекламщика блестел от пота.

– Это ужасно… Я еще точно не знаю, что случилось. Похоже, его жена – Сандра Колтер – ожила во время кремации. Ее видели через окно – знаете, такое окошечко в печи – и слышали ее крики. Хесс вытащил ее слишком поздно. Он совершенно спятил, понес какой-то бред. Врачи сказали – летаргический сон… Мне нужно добраться до телефона, мистер Прескотт!

Он вырвался и побежал в направлении здания администрации. Я сунул руку в карман и достал клочок бумаги. Это была записка, которую я нашел в доме Хесса Деминга. Слова прыгали у меня перед глазами. Я раз за разом повторял себе:

– Этого не может быть! Такого просто не может быть!

Я имел в виду не оживление Сандры Колтер во время кремации. Это можно вполне правдоподобно объяснить – летаргия. Но вместе с другими событиями оно привело к некому заключению – и это заключение я не осмеливался принять даже мысленно.

Что сказал бедный Форрест? Шевалье повез Джин в «Гроув»? Ну, ладно…

Такси все еще ждало меня. Я сел в машину.

– В «Амбассадор», – мрачно сказал я водителю, – двадцать долларов, если не будете обращать внимания на светофоры.

3. Черный гроб