Случайный дар

Я старался, и чем глубже погружался в женщину, тем выше  взлетал с ней к потолку. Ее липкие потные волосы лезли в рот, а ее зубы ухватили мой язык и не больно покусывали. Еще мгновение,  мы бы пробили потолок и оказались у соседей на третьем этаже, и тут я взорвался.

По женскому телу прошли конвульсии, она обмякла, и глаза закатились. Я испугался, не умерла ли она, и прижался губами к  шее и почувствовал, как часто бьется  артерия. Женщина открыла глаза и улыбнулась как сытая кошка:

– Слазь, слазь с меня, – прошептала женщина и  попросила у меня носовой платок.

Я дал, и женщина, не стесняясь, стала вытирать себя платком между ног, приговаривая:

– Силен, силен, миленький, как хорошо было с тобой.

Вытершись, Вера сунула мне в руки скомканный платок, полный горячей спермы и выскользнула за дверь. Едва закрылась дверь, как брат, лежавший ничком, набросился на меня с кулаками.

– Ненавижу, – яростно, со слезами на глазах, зашептал он. – Ненавижу!

Я вяло отбивался, не понимая, в чем причина ненависти брата.

– Что с тобой, братец?

– Ты, сука, лучше меня обработал бабу, а я опозорился.

Я прижал его к кровати и, глядя в глаза, твердо сказал:

– Еще раз попробуешь после меня, уверен, получится.

– Правда?

– Обещаю.

Брат перестал сопротивляться, и мы вышли из комнаты.  Сопливый платок я сунул в карман штанов и забыл про него, и  опозорился, когда достал в школе из кармана. Он был в бело-желтых и бурых подтеках. Надо мной стали смеяться, и я полез в драку. Ох, досталось мне тогда!

Покойная Вера запомнилась не только тем, что в ее объятиях я потерял невинность, но и тем, что подарила мне тепло, которого не получил от матери. У матери по отношению к нам было две ипостаси: или пьяная слезливая любовь, или на трезвую голову – ремень, ремень и еще раз ремень. Во время близости с Верой я купался в ее любви, которой так недоставало. Потом, сколько я не встречался с женщинами, я инстинктивно искал в них хотя бы одну, похожую на Веру, и не находил.

Пожалуй, только Вера была со мной в горизонтальном положении, чаще всего я имел женщин в вертикальном положении, когда хорошо поддав, мы выходили из комнаты, и, задрав очередной сучке подол, заставлял упереться руками в стену, ее осчастливливал. Я не питал к этим сучкам никаких чувств. Только физиология, и ничего больше. Сейчас я давно позабыл о женщинах, кому нужен калека мужеска пола. Зато женщины калеки, как я убедился на примере моей матери, возбуждала у мужиков нездоровый интерес.

Поэтому, увидев очередную фифу Сани-толстяка,  всегда поднимал большой палец кверху, молодец, одноклассник, трахни еще одну, раз кошелек позволяет, я в сторонке как-нибудь перетопчусь.

Мне надо совсем немного. Если кто подаст – тот же Саня-адвокат – куплю себе китайской лапши «Счастливый рабочий». Я не боюсь, что от частого употребления этой лапши однажды поутру обнаружу, что у меня выросли крылья, перья или чешуя с плавниками. Эка невидаль. Юань уже почти вытеснил рубль, поэтому приходится поддерживать китайский пищепром. От русской еды, как недавно было доказано учеными мужами, смертность в России достигла поистине ужасающих размеров, а китайская лапша содержит все необходимые ингредиенты для здорового питания,  в ней есть витамины и необходимые лекарства для долгой и счастливой жизни, и к докторам ходит не надо, и тратить на них, бессовестных, деньги.

Врачи – известные хапуги, едва попадешь на прием, сразу спрашивают скучным голосом, есть ли чем заплатить за визит к врачу. Я с гордостью могу сказать: мне платить нечем. Поэтому и не хожу по врачам. Я знаю, что справку о причине моей смерти патологоанатом подпишет, не спрашивая имени и даже не глянув на мой труп. Впрочем, что спрашивать у того, кто давно живет в долг без паспорта?

Зато я свободен, как птица в полете. Мне нравится жить в сарае, слишком душно в квартире, стал задыхаться средь стен каменных и переселился в сарай, слепленный из горбыля. Сразу стало легче дышать, и перестала мучить астма. Попутно – бросил пить. Совсем.

Участковый, майор полиции по имени Дживад, симпатичный мужчина  восточной внешности, как-то забрел ко мне на огонек, увидел надпись «Гражданин СССР», хмыкнул и вежливо попросил меня убрать эту надпись:

– Юра, я знаю, что ты по жизни честный бомж, ранее имел нелады с законом и был постояльцем мест не столь отдаленных, но сейчас юридически не судим, нигде не участвуешь и не состоишь. Соседи о тебе отзываются неплохо, ты у них не подворовываешь. Спрашивается, тебе надо в один прекрасный момент быть обвиненным в террористической деятельности и в подрыве государственного строя?

Я удивился:

– Помнится, получил только советский паспорт и другой паспорт не сподобился получить. У меня есть только справка об освобождении. Разве такой калека, как я, может на что-то покушаться? Да еще на подрыв государственного строя? Оружия у меня нет, только два сточенных кухонных ножа, которые соседи хотели выбросить, но из жалости отдали мне.