Случайный дар

Может, эти таблетки помогут мне поскорее пересечь грань, и встретиться с матерью, братцем и первой моей женщиной. Черт возьми, оказывается, обо мне помнит только покойница, а она умерла сорок  с лишним лет назад.  Я попытался вспомнить ее облик, но ничего не выходило, какие-то фрагменты, то обнаженные руки, то сочные губы, то черный треугольник между ослепительно белых полных ног.

3

Но хватит о печальном. Жить в сарае очень хорошо, я не завидую тем, кто живет в квартирах. У них болит голова об очередном ремонте, замене мебели, а постоянно дорожающие коммунальные платежи? Есть о чем поговорить кумушкам на скамейках возле подъездов.

Я прилег на постель. Болели руки, все-таки тяжело крутить колеса моей инвалидки, но это лучше, когда меня накрывают фантомные боли. Чешется отрезанная ступня, хочется подвигать отрезанными пальцами. От  болей я готов лезь на стену. Фантомные боли бывают почему-то зимой. Летом я о них забываю. Я помассировал руки и задремал.

Утром следующего дня, я проснулся, к сожалению, бодрым и здоровым. Колесо жизни вновь закрутилось в прежнем темпе, и я опять посетил свои хлебные места, и вернулся в сарай. В этот раз я приехал с уловом в виде книжки в мягком переплете под названием «Звезда рассвета5» какого-то современного автора. Я всегда читаю первую и последнюю главы книги. Такая у меня дурная привычка, сначала узнать, о чем эта книга и чем заканчивается, а потом наслаждаться серединой. Насколько понял, «Звезда рассвета» была с налетом мистики и закольцована, где началось действие, на это же место и вернулся герой повествования. Однако отложил книжку в сторону. Хоть сарай и не квартира, но убирать в нем надо. Хозяйственные дела заняли весь остаток дня. Неожиданно возникла новая проблема – книги, которых стало слишком много. У меня не поднималась рука их выбросить. Не для того собирал книги по развалам и мусорникам, чтобы вновь выбросить их на помойку. Вечером лег спать и понял, что не могу уснуть. Посещение матери и братца разбередили душу. Я долго лежал, пока не забылся в беспокойной полудреме.

Сквозь сон мне стало чудиться, что по сараю кто-то очень осторожно шарит. Еле слышный скрип половиц, осторожное звяканье посуды, шорох лапок по полкам.

Я открыл глаза и стал вглядываться в ночную тьму, и был вознагражден, когда уловил, как от общей тьмы, царившей в сарае, отделилась маленькая часть, что крадучись, стала приближаться к моей постели.  Мне стало интересно, кто это такой глупый, который залез ко мне, нищему из нищих, убогому из убогих, калеке бездомному. Неужели хочет меня убить? Иди ко мне, я тебя от радости расцелую, а то моя смертушка проходит мимо,  равнодушно отворачиваясь, смотрела и в упор не замечала, словно был пустым местом.  Наконец, отделившаяся часть тьмы приблизилась ко мне, и превратился в детскую тщедушную фигурку, обдавшую меня тяжелыми запахами немытого тела и грязной одежды. Похоже, я обманулся в своих ожиданиях.

– Кто ты, сирота казанская, – тихонько произнес я, – что здесь забыла?

Фигурка отскочила назад и вновь слилась с ночной тьмой, а дрожащий детский голосок произнес:

– Wujku, masz chleb?6

Я был ошарашен, вопрос задали на каком-то славянском языке. Потом понял, это польский, и  что просили хлеб. Именно хлеб. Какая-то неправильность была в вопросе. Современная молодежь сыта и не будет просить хлеб, а потребует деньги на развлечения. Но если просят хлеб, отчего не поделиться?

Я показал рукой на шкафчик:

– Там хлеб, а в бутылке молоко.

Ночная тьма вновь разделилась, и маленькая фигурка метнулась к шкафчику. Послышалось, как открывались дверцы, шуршал пакет с хлебом, стучали зубы о горлышко бутылки, и  громкое чавканье в конце.

Я забеспокоился:

– Ты там не подавись.

Чавканье тут же прекратилось, и фигурка вежливо сказала:

– Mleko jest dobre. Dawno nie piłam mleka7.

– На здоровье.

Фигурка зашевелилась и тревожно спросила:

– Wujku, nadal możesz dostać chleb?8

– Сколько угодно.

Странный выходил разговор. Только о хлебе. Попробуем еще о чем-нибудь спросить. Я говорил по-русски, фигурка отвечала по-польски, и мы друг друга хорошо понимали. По голосу я понял, что это была девочка.

– Скажи, ты хочешь конфеты?

Девочка зашевелилась:

– Chcieć. Nie pamiętam smaku cukierków9.

– Приходи через несколько дней, я принесу конфет.

– Как тебя зовут?

– Nazywam si Basiа10.

Я усмехнулся:

– Поверил, если бы тебя звали Зофка или Сулька.

Девочка надула губки:

– Mam inne imi, ale tego nie powiem11.

– Хорошо, – примирительно я сказал. – Буду звать тебя Баськой.

Потом в голове словно щелкнуло, и я стал понимать, что по-польски говорит девочка с чужим именем Баська.

– Ты богатый человек. Я давно не видела того, кто может легко достать много хлеба и бесплатно им поделиться. Что я буду должна за конфеты?

– Ничего, – я не кривил душой, на дешевые, но любимые «молочная коровка» денег хватит.

– Ты откуда?

Девочка махнула рукой куда-то во тьму.

– Что ты тут делаешь?

– Ищу, что можно покушать.

– Почему ищешь по ночам?