Случайная судьба

— Перестань морочить мне голову. Разве в том, чем мы сейчас занимались, было что-то неестественное? По-моему, тебе это нравилось.

— Да… Пока ты вдруг не вспомнил…

— Это ты вспомнила, а не я. И что тебя так напугало?

— Ты застонал. Или ахнул. Какая разница?

— Скажи, может, я сделал что-то не так? Тебе что-то не понравилось? Ты что-то почувствовала? Или, наоборот, ничего не почувствовала?

— Почувствовала, — призналась она, решив, что Гриффин имеет право на честный ответ. — Я почувствовала то же, что любая нормальная женщина. Просто я так давно не испытывала ничего подобного.

В ту же секунду губы Гриффина прижались к ее губам. Он целовал ее медленно, нежно, страстно. Внутри у нее потеплело.

Гриффин отодвинулся, удобно улегшись на подушку:

— О чем ты думаешь?

— Ты здорово умеешь целоваться.

— Нет, я не об этом. Я хочу этого, Поппи. Хочу больше всего на свете. А ты хочешь?

Да, она хотела. Или нет? Она и сама этого не знала.

— Ты боишься? — спросил Гриффин.

Конечно, она боялась, но не могла в этом признаться. Никогда еще секс не пугал ее до такой степени, как сейчас.

Губы Гриффина раздвинулись в улыбке.

— Думаю, так оно и есть. Ты боишься, что не почувствуешь того, что хочешь почувствовать. Боишься, что у нас ничего не получится. Боишься, что мне вдруг станет противно и я уйду. Ну что, я угадал?

Он все понял. Подбородок у Поппи задрожал, и она кивнула.

— Забудь об этом. — В голосе его снова появилась та же чувственная хрипотца. — Просто доверься мне. — Взгляд Гриффина уперся в ее грудь. — Ты такая красивая.

— Может быть, тут, — вырвалось у нее, — но не…

— Не где? Ты имеешь в виду свои ноги? — Гриффин провел по ним рукой. — Ты не можешь чувствовать их, Поппи, но я-то чувствую. Поверь, с ними все в порядке. — Ладонь его поползла вверх и ласково обхватила ее грудь.

Наслаждение оказалось настолько сильным, что Поппи даже зажмурилась. Голова ее откинулась назад.

— Твое тело чувствует, — прошептал он, — так что, мне кажется, все твои проблемы чисто эмоционального плана. Наверное, все дело в том, что ты винишь себя за то, что снова занимаешься любовью.

Кончиками пальцев Гриффин слегка сжал ее соски, заставив Поппи слабо ахнуть, и вдруг ей все стало безразлично. Может, утром она будет умирать от стыда, но сейчас она хотела этого больше всего на свете.

Взяв его лицо в ладони, она припала поцелуем к его губам. Счастье, которое она испытывала, заставило Поппи забыть и чувство вины, и все свои страхи, оставив одно только наслаждение. Поглощенная этим, она почти не заметила, как Гриффин раздел ее. А потом, словно очнувшись, стала сама нетерпеливо срывать с него одежду.

Если Гриффин и старался соблюдать осторожность, она этого не ощутила — слишком прекрасно было все то, что он делал с ней. Это продолжалось так долго, что в груди Поппи вновь шевельнулся страх. Но наслаждение, поднимаясь откуда-то из самых глубин ее существа, все росло, и оргазм, который она испытала, доставил ей удовлетворение настолько полное, что Поппи была потрясена. Это было какое-то чудо.

Но даже если бы чуда не произошло, Поппи все равно почувствовала бы себя удовлетворенной — глядя на Гриффина, она увидела, как все его тело вдруг свела судорога наслаждения. Наверное, это был самый лучший подарок, который она получила за последние годы, если не считать кресла на колесах с щегольски хромированными ободками. Именно это она и сказала Гриффину, когда наутро будильник поднял их в пять часов.

Почему-то Гриффин ничуть не обрадовался.

Глава 15

Гриффин был недоволен всем — тем, что надо вставать в такую рань и затемно тащиться в аэропорт, чтобы лететь в Миннеаполис, что Виктория нахально втиснулась между ним и Поппи. Ну а услышав из ее уст слово «подарок», он вообще разобиделся.

— Подарок — это вещь. А разве то, чем мы с тобой занимались, это вещь?

— А как бы ты сам это назвал?

— Самым замечательным переживанием в моей жизни, — напыщенно заявил Гриффин. Они лежали лицом к лицу, хотя большую часть ночи Поппи обычно спала на животе, удобно обложившись со всех сторон подушками. «Мышцы растягиваются», — объяснила она ему, по своему обыкновению решив лишний раз напомнить, что он связался с калекой. Но Гриффину было наплевать, как она спит — лишь бы они спали в одной постели. К тому же он сможет лишний раз полюбоваться ее спиной, игриво добавил он. А в данный момент он любовался ее грудью, один вид которой действовал на Гриффина завораживающе. Он даже потянулся, чтобы коснуться ее губами, но потом передумал.

— Ну уж нет, а то вообще не вылезу из постели.

Уголки губ Поппи разочарованно опустились. С грустной улыбкой она погладила его грудь.

Гриффин прижал ее ладонь к сердцу:

— Смотри, самолет улетит без меня.