Слой Ноль

Мухин вдруг вспомнил про Петра и озадачился еще больше. Проблема снималась: если раньше ему надо было стать Президентом в двух мирах одновременно, то теперь появлялся некий зазор, который позволял успеть и там, и там. Перекинуться в дядюшку Шуста, уберечь Россию от ядерного удара, затем перекинуться в Россию и устроить в ней бардак доселе невиданный. Бардах с большой буквы. Больно уж гладко получалось... Старое правило «Ищи, кому выгодно» ничем помочь не могло досрочная эвакуация была выгодна всем. И Виктору эт сильно не нравилось.

Костя с Сапером поднялись, и Немаляев молча выложил на стол два пенала.

— И мне, Сан Саныч, — сказал Мухин.

— Не торопись. Вместе пойдем.

— Я не туда. Мне по делам надо.

— Витя, на твои забавы драйвера не осталось.

— На мои дела, Сан Саныч, — поправил Виктор настойчиво. — На мои неотложные дела лишняя капсула у вас найдется. Не будем ссориться перед ответственным мероприятием.

Немаляев одарил Мухина недобрым взглядом и, медленно достав пенал, бросил его через кухню. Виктор поймал и вышел вслед за Константином.

Костю с Сапером он догнал уже возле комнат.

— Ты мне обещал кое-что, — напомнил он Косте.

— Ой, только не сейчас, — озабоченно откликнулся тот. — Мне через минуту надо стать гендиректором первого канала телевидения. Дай хоть с мыслями собраться.

— Как-нибудь соберешься, — заявил Мухин, преграждая дорогу.

— Нет, Витя, нет.

— Он не отвяжется, — сказал Сапер. — Сводишь его, куда он хочет.

— Сопровождать я тебя не буду, — предупредил Костя. — Только покажу.

— Мне больше ничего и не надо.

Мухин зашел к себе и, снова не разуваясь, прилег на кровать. Разломив запаянную стекляшку, он торопливо проглотил капсулу и закрыл глаза.

О Родине он помнил только то, что она у него когда-то была. Еще он знал о жене и двоих сыновьях, но знание это было сугубо теоретическим, оторванным от личного опыта. Может, кстати, и не двое, а трое... или еще пяток дочерей. Константин, когда являлся за ним с ножом, видел только двоих, но ведь это ни о чем не говорит...

Расслабляясь и уже постепенно покидая основную оболочку, Виктор попробовал представить себе первую жизнь. Жена... А ну как стерва?.. А вдруг похлеще Насти окажется?.. Ведь может такое быть? Может... Конечно может. А дети?.. Вдруг лоботрясы, малолетние алкого лики, называющие папу не иначе как «старый мудак»? Тоже может... Но думать почему-то хотелось совсем о другом.

Например, о том, как он приходит вечером с работы.

Ужинает с семьей. Интересуется отметками. Хвалит. Смотрит со всеми телевизор. Немножечко — самую малость — рассуждает о кино. Проверяет уроки. Гладит по голове. Отправляет спать. Умывается. Ждет. Гасит свет. Говорит «спокойной ночи». А потом...

Константина Мухин не услышал, но почувствовал, что к нему обращаются. Уловив суть призыва, Виктор осознал внушенный образ и мгновенно выделил среди бесконечности слоев тот, который он искал. Это было просто. И это оказалось очень быстро.

Через мгновение он был уже на родине. Без Кости.

Один.

Глава 25

Он был один. В соседней комнате кто-то без умолку бормотал, и это мешало сосредоточиться. Воспоминания почему-то не приходили, и Виктор, пролежав несколько минут без движения, по-прежнему ощущал этот мир чужим. Жена и двое детей. Двое как минимум. Вероятно, мальчики... Больше о своей жизни он не знал ничего.

Глухой ропот за стенкой все не стихал, и Мухин скорее догадался, чем вспомнил, что он находится в больнице. И что человек говорит сам с собой. И что, кроме них, на этаже никого нет.

Где-то звякнули пустые бутылки, и Виктор с облегчением вздохнул: все-таки кто-то есть. Бутылки загремели громче, одна из них упала и с сухим шорохом покатилась по полу. Пол мраморный, определил Мухин. Значит, больница приличная. А может, даже шикарная. Отдельные палаты, никто не тревожит...

Сейчас Виктору хотелось как раз другого: чтобы к нему вошли, поздоровались и своими лицами, своими голосами напомнили ему... Напомнили хоть что-нибудь.

Бутылка ударилась о стену и поехала обратно. Мухин отметил, что он прекрасно ориентируется по звуку, — это ощущение было новым и непривычным. Словно он слепой...

Виктор испуганно метнулся взглядом от стены к потолку и снова к стене. В комнате стояли еще три кровати — все свободные, с голыми матрасами. Проходы были широкие, в них запросто уместилось бы по две больничные тумбочки, но тумбочек в палате не оказалось. Не было ни стола, ни стульев, ни штативов от капельниц. Кровати, стены, окно. Окно Мухину понравилось.

Стекла были замазаны белой краской — оставалась лишь запыленная фрамуга, но для первого впечатления Виктору хватило и этого. В ясном небе медленно проплывало единственное облачко, доброе и наивное, как в детской книжке. Возможно, оно появилось перед больницей только для того, чтоб развлечь Мухина. Подумав об этом, он улыбнулся.

Бутылка вкатилась в комнату и остановилась посередине. За ней, приседая на передние лапы, кралась маленькая полосатая кошка.

— Кс-кс... — позвал Мухин.