Слюни

Я осознано вычеркнул себя из общества. Этой мой выбор. Если не считать права жить или умереть. Всё остальное уже выбрано. Думаешь, что хочешь поехать на море за границу, когда слушаешь о том, как туда съездили другие. Когда видишь картинки-фотографии красивых мест оттуда. Думаешь, что хочешь купить новый телефон, но сначала ты узнаёшь о нём. Сначала тебе говорят: что это есть, это существует. Хочешь фотосессию, как у какой-то девушки. Или машину, как у кого-то парня. Сначала идёт картинка, информация – она рождает желание. Так можно ли сказать, что ты что-то выбираешь? Хочешь одеваться, как модель? Или трахаться, как порно актёр? Или убивать – тоже, как кто-то? Быть свободным, как они? Быть успешным как тот, кого только что пролистал в Сети?

Моя жизнь не делится на мир Реала и мир Вирта. Я живу в своём мире.

У меня есть Дом с красной дверью.

Мир Реала – грубый и жестокий. Это порочный, страшный мир. Мир непонимания, где приходится воевать с собой и другими каждый день. Биться за место в жизни. Мир скитаний. Мир, где приходится искать работу и зарабатывать деньги, чтобы жить. Мир, где люди танцуют и поют, только когда пьяны – как правило. Мир грубости и непонимания. Мир каменных лиц и натянутых улыбок. Мир, где делиться мыслями непринято. Мир, где тебе либо идти на завод, либо служить. Сомнительная перспектива, как по мне.

Я могу стать блогером. Уйти в мир Вирта. Я могу торговать лицом, как другие представители моего поколения. Но я – Бартлби. А они – комментаторы без текста. Большинство их них не смыслят ничего в том, о чём говорят. Это видно. Я пересмотрел тонну этих ребят, их видеороликов, чтобы понять, что ими движет, чтобы приобщиться к культуре своего поколения. Не вышло. У большинства из них нет твёрдого однозначного стержня, вокруг которого выстраивалась бы их жизнь. Ими движет желание стать хоть кем-то. Кем-то знаменитым. Кем-то успешным. Они хотят, чтобы их любили и уважали. Чтобы их узнавали. Чтобы о них помнили. Как будто это важно. Мне это неинтересно.

Я застрял между двух времён. Реал? Вирт? Меня не устраивает ни тот, ни другой.

– Почему вы так хотите стать популярными? Зачем стремитесь набрать подписчиков в Сети? – спрашиваю я при каждом удобном случае, надоедая людям.

А поколение отвечает, пожимая плечами:

– Потому что это круто. Потому что все этого хотят.

Они удивляются, как я этого не понимаю.

А я понимаю. Но просто не принимаю этого.

Я хочу лишь тишины и покоя.

Я хочу надеяться на лучшее, но не могу.

Я везде вижу врагов. Я сам себе главный враг.

Наверное, меня как-то не так воспитывали. В моём видении мира, если девчонки показывают свои полуголые тела в Сети, то они стопроцентные проститутки. Если в Сети парни поют о том, как они курят жирные члены – значит, с ними явно что-то не так.

Я пытаюсь относиться к этому проще, но не могу.

Те, кто не принимают перемены, которые происходят каждый день – либо вымрут, либо сойдут с ума, как я.

Об этом я думаю, когда иду по Парку Вдохновения.

Сухое Дно на связи, приём

– Алло? Алло? На связи Сухое Дно.

Звонит сестра, спрашивает, как я поживаю.

– Всё круто, – говорю. – Как ты? Как там ребята?

Сестра рассказывает, что младший сын заболел. Ей пришлось взять больничный, и теперь она сидит дома. Скучает, вот и звонит. Ещё говорит, что детский сад закрыт. "Вирус гуляет, как-никак". Поэтому старший сын тоже дома, играется с роботами. Веселье, в общем. "Холодно", говорит: "Кутаюсь в шаль". Я слышу, как племянники болтают что-то на заднем фоне. Слов не разобрать, у них свой язык-шифр. Требуется декодинг текста.

– Алло? Алло? Это Сухое Дно, как слышно?

Связь постоянно прерывается. Понимаю через слово, что говорит сестра. Чтобы дозвониться до меня, ей пришлось выйти на улицу, забраться на крышу дома (она живёт в частном муниципальном доме, в котором мы выросли) и сесть там на стремянку. Сестра говорит: всё хорошо. Она говорит: вчера, выйдя на улицу, видела, как волк грыз собаку.

– Алло? Алло? Сухое Дно вызывает Большую Землю!

Сестра рассказывает, что-то о врачах, которые выходят на пенсию и уезжают. Она говорит, что, если введут карантин, то ей, как и другим сотрудникам колонии, надолго запретят покидать пределы посёлка. Я задаю бесполезные вопросы, она постоянно переспрашивает. Мне это быстро надоедает. Узнаёт, как у меня с работой, отшучиваюсь в своей развязной манере. Про свою работу она никогда не распространяется. Тайна, наверное.

– Да ладно, – говорю. – Хоть что-нибудь расскажи.

– Алло? Алло? Это Сухое Дно. Вас не слышно.

– Ага, прикидывайся, – говорю.

Если бы мы были детьми, я бы точно на неё обиделся.

Я спрашиваю, правда ли, что у них в колонии сидит маньяк-убийца по прозвищу Каннибал с Пращёй на Катапульте? Забаррикадировавшись в заброшенной кочегарке, он метал камнями в прохожих и смертельно ранил шесть попугаев в небе. На его след вышли после того, как проверили в интернете статистику по запросу обращений в каменоломню.

Сестра отвечает:

– Не знаю.