Слишком много колдунов

Королевская Академия наук, ремёсел и душевных радостей выдвинула иск против своего сотрудника П.Кафора, обвиняя его в мошенничестве с целью получения казённых средств якобы на научные исследования, а также в злоупотреблении служебным положением;

месье Симон Люш-Фоше Бризено, заместитель директора Академии, как частное лицо, также выдвинул иск против того же П.Кафора, в связи с неслыханным публичным оскорблением, выразившемся в унизительных побоях на глазах у нескольких сотен человек и актёров;

Объединённое королевство Франции, Испании, Андорры и Семи княжеств готских и германских, Альян де Люс, в лице королевской прокуратуры и от имени её величества королевы Изабель, обвинило всё того же П. Кафора в оскорблении представителя власти, а именно декана муниципального совета города Тулуза провинции Лангедок Дидье Розье, проявившееся в оскорбительном наблюдении за поношением означенного чиновника враждебно настроенной толпой; а также в призывах к свержению королевской власти;

и да пребудут с нами свет и радость.

– Что делать будем? – спросил, отдуваясь, Мюко. – Вам грозит до шести лет тюрьмы по первому делу, до пяти по второму, ну и годик по третьему.

Жак весело присвистнул. Геркулес и Дебатц с одинаковым выражением неудовольствия посмотрели на него, но ничего не сказали.

– Я не знаю, – честно Питер. – Что тут можно сделать?

– Ну, честно скажу, судебные перспективы у вас не очень, – сказал Мюко. – Два из трёх обвинений в суде пройдет. Если дело дойдёт до суда, конечно.

– А если не дойдет? – изобразив понятливость, спросил Питер. Господин Дебатц шевельнулся, умащиваясь на стуле получше.

– Ну, для этого надо делать мировую с истцами, – сказал дознаватель. И бережно положил на стол самую чистую, гладкую и красиво отпечатанную бумагу. – Вот. «Полностью признавая справедливость обвинений по существу. Желая хотя бы частично искупить свою вину перед короной и истцами. Я, Питер Кафор, передаю всё моё имущество в распоряжение службы управления королевским имуществом Альянде. Опись оного по состоянию на момент передачи прилагается. Составлено и подписано собственноручно».

Питер обалдел.

– Это как это? Это прямо всё, что есть?

– Ну да, – сказал Мюко. – Если этого не хватит, то отсидите в тюрьме полгода-год, и всё. Пустяки.

– Ну, ну, ну, – мягко сказал Дебатц, – зачем вводить в заблуждение месье Кафора. С его имуществом он может рассчитывать на освобождение сразу в зале суда, более того, у него ещё останется на дальнейшую жизнь. Это я как человек опытный могу гарантировать.

– При всём уважении, месье Дебатц, – сухо сказал Геркулес. – Я вообще не одобряю идею досудебного соглашения. Мне кажется, это противоречит принципу равенства перед законом. Получается, что богатый человек может совершать преступления, а это недопустимо.

– Это не вам решать, уважаемый, – голос месье Дебатца был мягким, улыбка приятной, но за этим всем чувствовалась железная воля и решимость. Питер почувствовал к нему невольную симпатию.

– Богатый? – переспросил Питер. Обращался он при этом к Дебатцу.

– Городская имущественная ведомость говорит, что вы являетесь владельцем этого дома, Рю де ла Пэ, семнадцать, – сказал господин Дебатц. – Это верно?

– Это неверно, – спокойно и чётко произнёс Жак. Питер слегка вздрогнул от неожиданности, всё-таки было в Дебатце что-то завораживающее. – Владелец этого дома – я, Жак Делакруа, к вашим услугам.

Младший дознаватель и месье Дебатц, одинаково слегка раскрыв рты, посмотрели на свободного финансиста, затем перевели взгляд обратно на Питера. Питер, успевший справиться с изумлением, спокойно кивнул, понимая, что надо молчать и поддакивать.

– В городской имущественной ведомости об этом ничего не говорится, – сказал месье Дебатц. Жак кивнул, улыбаясь почти так же приятно, как и его собеседник.

– В эту ведомость записи вносит нотариус в течение месяца после создания нотариальной записи. Месяц ещё не прошёл.

– Вы что, продали свой дом? – спросил Геркулес у Питера.

– Нет, он мне его подарил, – любезно ответил Жак вместо своего друга. – В знак признания моей добродетели и прочих достоинств.

– А можно ли взглянуть на дарственный акт? – спросил Дебатц.

– Увы, нет, – с сожалением ответил Жак. – Все документы у нотариуса, когда он внесёт запись в городскую ведомость, тогда и вернёт. Странно, что именно вы, господин барон, крупнейший специалист по имущественным правам, задаёте такой вопрос.

Дебатц выпрямился и уставился на Жака уже безо всякой улыбки, холодно и пристально.

– Вы Делакруа из Торговой гильдии, куратор королевских поставок?

– Рад, что вы меня узнали, господин барон, – Жак вежливо поклонился. – Из Торговой и финансовой гильдии, если быть точным. Мы эээ… встречались с вами во время комиссии по вопросу активов Остской компании. Рад очному знакомству со знатоком самых ароматных парижских тайн.

Барон Дебатц встал.

– Нам пора идти, Мюко.

Геркулес кивнул, встал, заговорил торопливо.