Слишком много клиентов

– Она была дочерью человека, с которым вы говорили, когда ходили в тот дом на Восемьдесят вторую улицу. Ее тело нашли вчера ночью на Северном речном пирсе. Убита выстрелом между девятью вечера и полуночью. Мистер Вульф хотел бы знать, где вы провели вчерашний вечер. И жена тоже.

– Ни… себе! – сказал он.

У меня глаза полезли на лоб. Он позаимствовал выражение не у Роберта Браунинга, это уж точно, хотя какой-нибудь драматург-елизаветинец вполне мог позволить себе такой оборотик. В елизаветинцах я не силен. Впрочем, откуда бы он это ни почерпнул, передо мной был совсем другой Остин Хаф, не тот, кого я вчера жалел, и дело было не только в словечке, но в лице и всей его повадке. Этот Хаф не просил о милости.

– Стало быть, – заметил он, – вы хотите знать, как жена провела вчерашний вечер? Лучше сами ее спросите. Идемте.

Он повернулся и двинулся по коридору, я пошел следом. Дверь в квартиру была открыта. Передней не было. Небольшая комната была обставлена как гостиная, но стен не было видно из-за книг. Он подошел к двери в противоположной стене, открыл и знаком предложил мне войти. Сделав пару шагов, я остановился как вкопанный.

Он ее прикончил. Не нужно спешить с выводами, как оно нередко бывает, но второй раз за один и тот же день я застал молодую женщину в постели, только теперь она была целиком накрыта, даже с головой. И не одеялом – простой белой простыней, под которой вырисовывались ее формы. Когда мы вошли, она не шелохнулась. Труп трупом. Я стоял и смотрел, но Хаф, обойдя меня, заговорил:

– Дина, это Арчи Гудвин. Вчера вечером убили девушку. – Он повернулся ко мне: – Как ее звали?

– Мария Перес.

Он снова обратился к жене:

– Мария Перес. Она жила в том доме. Гудвин хочет знать, чем ты занималась вчера вечером с девяти до полуночи, и я подумал – расскажи-ка ты лучше ему сама. Вчера он видел тебя там, в том доме, так почему бы ему не посмотреть на тебя сегодня?

Из-под простыни донеслось бормотание, которое я бы не признал за ее голос:

– Нет, Остин, не хочу.

– Захочешь как миленькая. Не начинай все сначала. – Он стоял в двух шагах от кровати. Он их сделал, взял простыню за верхний край и стянул вниз.

Видал я трупы и покрасивее. Правая сторона лица была у нее отнюдь не в порядке, но по сравнению с левой выглядела просто нормально. Глаз заплыл и закрылся, распухшая щека и нижняя челюсть были цвета парной телячьей печенки. Красивые изгибы широких полных губ превратились в воспаленные багровые валики. Дина лежала на спине. Рубашка на ней была на бретельках, без рукавов, и, судя по виду плеч и предплечий, она не могла лежать на боку. Трудно сказать, куда смотрел ее второй глаз.

Все еще придерживая простыню, Хаф повернулся ко мне.

– Вчера я вам объяснил, – сказал он. – Я хотел дать ей понять, что я все знаю, но не мог сам этого сказать. Я боялся того, что затем может произойти. Теперь это случилось. – Он обратился к ней: – Гудвин хочет знать, где ты была с десяти до полуночи. Скажи, и он уйдет.

– Я была тут. – Слова прозвучали неразборчиво, но я понял. – Где сейчас. К девяти часам я уже была такая.

– И муж оставил вас здесь такую?

– Он не оставил. Он был здесь, со мной.

– Чушь! – сказал Хаф, уже мне. – Когда я ушел от вас с Вульфом, я вернулся сюда, она была здесь, и с этого времени я никуда не выходил. Ну вот, вы на нее посмотрели, она вам ответила, теперь можете идти.

– Жена ваша, не моя, – заметил я, – но врача вы к ней вызвали?

– Нет. Когда вы позвонили, я менял лед в грелках.

Я заставил себя взглянуть на нее.

– Может, прислать врача, миссис Хаф?

– Нет, – сказала она.

– Пришлите ей бутылку шампанского, – посоветовал он.

И я прислал. То есть взял да и послал бутылку шампанского, только не ей. Я позвонил Вульфу, доложил о Хаф и сообщил, что направляюсь к миссис Йигер, после чего пошел на Седьмую авеню ловить такси и тут увидел винный магазин. Я зашел и спросил, найдется ли у них бутылка «Дом Периньон». Бутылка нашлась. Я велел доставить ее мистеру Остину Хафу, дом 64, Райская улица, а на карточке написал: «С приветом от Арчи Гудвина». Мне захотелось, чтобы это было от меня лично, поэтому я не стал включать стоимость шампанского в расходы по делу. Мне и по сей день любопытно, отправил ли он бутылку в мусорный бак, выпил сам или поделился с женой.

Отпустив такси на Восточной Шестьдесят восьмой улице перед домом 340 в две минуты шестого, я, прежде чем войти, посмотрел по сторонам. Отсюда все и пошло три дня тому назад. Вон там во втором ряду стояла полицейская машина с водителем Пэрли Стеббинза. За углом была закусочная, откуда я звонил Лону Коэну. Войдя в вестибюль и нажав кнопку, я спросил самого себя: знай я, что нас ожидает, дал бы я Майку Коллинзу сорок долларов сверх положенного? Ответа я не получил, потому что не знал, что нас еще ожидает.