Слишком много клиентов

– В последнее, три дня тому назад. Мы пообедали в ресторане и вернулись домой. Жена смотрела телевизор, а я работал у себя в комнате, только я не работал, а обдумывал план действий. На другой день я его осуществил. Я пришел сюда и встретился с Арчи Гудвином. Вы знаете, что я ему рассказал.

– Да. Вы считаете, что все объяснили?

– Видимо, нет. Вот мой расчет – я знал, что Йигер не появится, и Гудвин будет выяснять почему: либо позвонит по телефону – для этого я и сообщил номер, либо отправится к нему на дом. Он захочет увидеть Йигера и сообщит ему обо мне и обо всем, что я говорил. Таким образом Йигер поймет, что некто, кого он не опознает по описанию Гудвина, знает о его посещениях этого дома. Он поймет, что Арчи Гудвин и Ниро Вульф тоже знают про это. Он расскажет моей жене, опишет мою внешность, и тут она поймет, что я знаю. Это было важнее всего – сам я не мог заставить себя ей сказать, но хотел, чтобы она поняла, что я знаю.

Он посмотрел на меня и снова обратил взгляд на Вульфа.

– И вот еще что. Я знал, что Арчи Гудвин этого дела просто так не оставит. Его заинтересует, почему я назвал именно этот адрес, и что это за тайная связь между Йигером и домом в таком непрезентабельном квартале, а когда Арчи Гудвина что-то интересует, он выясняет до конца. Все это я тоже имел в виду, но важнее было дать жене понять, что я все знаю.

Он пожевал тубами и вцепился в подлокотники.

– Тем же вечером по радио в одиннадцатичасовом выпуске новостей сообщили, что Йигер мертв, а вчера я узнал из утренней газеты, что он не просто умер, но был убит поздно вечером и воскресенье, и его труп нашли в яме напротив того самого дома. Слава Богу, что жены не было там воскресным вечером.

– Вы в этом уверены?

– Еще бы не уверен! У каждого из нас своя кровать, но я слышу, когда она ночью поворачивается во сне. Вы понимаете…

Он замолчал.

– Что?

– Неважно. Я собирался сказать: вы должны понимать – я рассказал вам то, что никогда и никому не собирался рассказывать, однако вас это не волнует. Возможно, я снова попал впросак, но обстоятельства оказались сильнее меня. Есть ли надежда, пусть самая крохотная, что вы сохраните это в тайне? Я понимаю, что не имею права просить вас со мной считаться после того, как обманул Гудвина в понедельник, но если бы вы сочли возможным…

Вульф взглянул на часы.

– Время обедать. Я не люблю без необходимости причинять людям боль, мистер Хаф, и ваш наивный обман мистера Гудвина не вызывает злых чувств. Напротив, вы сообщили ему адрес, он по нему отправился, а в результате у нас появился клиент. – Он отодвинулся от стола вместе с креслом и встал. – Рассказанное вами в этих стенах будет разглашено только в случае необходимости.

– Кто этот клиент?

Вульф ответил, что его это едва ли касается, и Хаф не стал настаивать. Я позволил себе еще раз его пожалеть, когда он встал из кресла. Он попал в чертовски паскудный переплет. Он стремился встретиться с женой, ему это было необходимо , но что он мог ей сказать? Объяснить, что именно ему обязана она теплой встречей, которая ее ожидала, когда она пришла взять зонтик? Не собирался ли он признать… я оборвал поток догадок. В конце концов, он женился на ней, а не я. Когда я проводил его до парадной двери, я с минуту постоял на крыльце, выглядывая, не заинтересовался ли им кто поблизости и не пошел ли следом. Никто не пошел. Я закрыл дверь и присоединился к Вульфу в столовой.

Два письма из утренней почты требовали ответа; мы ими занялись, вернувшись после обеда в кабинет и выпив кофе. Одно было от фермера из графства Патнем, он спрашивал, сколько прислать скворцов в этом году; другое было от какой-то дамы из Небраски, сообщавшей, что в конце июня она проведет неделю в Нью-Йорке вместе с мужем и двумя детьми, так не могли бы они прийти посмотреть на его орхидеи. На первое письмо было отвечено: сорок; на пирог со скворцами Вульф неизменно приглашает к обеду двоих гостей. На второе ответ был: нет, напрасно она упомянула о детях. Я отпечатал ответы, Вульф их подписал и теперь сидел и следил за тем, как я сгибаю листки и вкладываю их в конверты. Вдруг он произнес:

– То, что ты исключил мистера и миссис Пересов из числа подозреваемых, теперь не имеет силы. Они знали, что получат дом.

Я, конечно, знал, что он это скажет, и развернулся лицом к нему.

– Непонятная эта штука – клятва на Библии. Я лет двадцать не захаживал в церковь, а современная наука доказала, что в раю жара на двести градусов по Фаренгейту выше, чем в аду, но если б мне предложили положить руку на Библию и пойти на лжесвидетельство, я бы увильнул – назвался индуистом или там дзен-буддистом. А Пересы ведь ходят к мессе раз в неделю, а то и чаще.

– Фу. Из-за дома, возможно, и нет, но чтобы спасти шкуру?

Я кивнул.

– Тысячи убийц врали под присягой, давая показания, но тут совсем другое дело. Они, похоже, все еще считают меня своим сыщиком.

– Ты неисправимо упрям.

– Так точно, сэр. Вы тоже.