Слишком грешен

Мистеру Ботуику! Который приехал сюда поделиться подробностями шокирующих происшествий последнего времени со своим лучшим другом и товарищем по пиратству. И запретить ей даже приближаться когда-либо к его конюшням. Без сомнений, именно по этой причине он приехал сюда верхом, а не пришел пешком.

Сьюзен снова опустилась в ванну, но теплая вода больше не расслабляла ее наряженных мышц. Тем не менее она оставалась среди пузырьков с ароматом жасмина, пока лошади во дворе не начали нетерпеливо ржать. Прошло десять минут. Потом пятнадцать. Странно! Надо не так уж много времени, чтобы сказать: «Мисс Стэнтон знает о том, что мы пираты» или «Ты уверен, что ее родители заметят, если мы ее убьем?»

После того как последние пузырьки на поверхности воды исчезли, Сьюзен позвала горничную.

Джейни вошла в комнату, сжимая своими чрезмерно тонкими пальцами деревянную шкатулку. Она поставила небольшую коробочку на туалетный столик с таким благоговением, словно это было чудо, посланное самим Господом.

— Что это? — недоуменно спросила Сьюзен, едва сдерживая желание выскочить из ванны и схватить шкатулку мокрыми руками.

— Это для вас, — Сообщила Джейни. — От ваших родителей.

— От моих… кого? — переспросила Сьюзен, хватая ближайшее к ней полотенце.

Горничная помогла ей вытереться, а потом невыносимо долго одевала ее в сорочку, корсет и свежее платье. Когда Джейни отвернулась, чтобы принести сухие ботинки, Сьюзен в одних чулках побежала к туалетному столику, то и дело поскальзываясь на мокром полу, и наконец схватила шкатулку со знакомым фамильным крестом на крышке. Она открыла шкатулку и заморгала. Деньги. Куча денег. Монеты, чеки, подписанные банкноты. И крохотный кусок пергамента, на котором было всего лишь несколько слов: «Тебе станет лучше после прогулки по магазинам».

— М… мои родители прислали это? — задала она глупый вопрос. — В почтовой карете?

Джейни помотала головой:

— Нет, в своей карете.

Сердце Сьюзен замерло на несколько долгих секунд, а потом взорвалось бешеным стуком.

— За мной приехали родители! — завопила она.

И снова горничная покачала головой.

— Это были слуги, — поправила она ее. — Я получила шкатулку от конюха, пока хозяин разговаривал с кучером. Не думаю, что он обрадуется, узнав, что шкатулка попала в ваши руки.

Сьюзен снова посмотрела на деньги и медленно кивнула. Нет, они явно не обрадуются, узнав, что теперь она может убежать из Бата, честно наняв себе экипаж. Но ей и не придется этого делать, ведь семейная карета все еще здесь. Она сможет вернуться на ней в Лондон в окружении слуг.

Сьюзен сунула в паучью лапку Джейни горсть монет в благодарность за ее услуги, спрятала шкатулку в ящик, где уже лежал нож, и бросилась к дверям спальни. Конечно, появиться на людях без обуви — это верх неприличия, но куда важнее для нее в этот, момент было убедиться в том, что слуги не уедут отсюда, не дождавшись ее. Сьюзен рывком распахнула дверь и… едва сдержала крик.

За дверью стоял дворецкий и ухмылялся своей невыносимой усмешкой.

— Вот вы где, — проскрежетал он. Его крохотные глазки удовлетворенно заблестели. — Родители прислали за вами карету.

— Спасибо, — кивнула она, отодвигая его плечом, чтобы выйти в коридор. — Мне нужно немедленно поговорить с кучером.

— Прямо сейчас? Думаю, это будет непросто. — Его голос словно душил ее. — Потому что он уехал.

Нет!

Чувствуя, что лицо искажается от гнева, Сьюзен повернулась к дворецкому.

— Почему же вы не послали за мной? — спросила она.

Дворецкий снова улыбнулся и указал на ее ноги в чулках.

— Вы же были заняты, — проскрежетал он.

Глава 21

Эван дважды ударил кулаком по стене, но лучше ему от этого не стало. Он же с самого начала знал, что из Тимоти получится никудышный контрабандист. Эти его дурацкие списки. Графики уборки. Патологическое нежелание нарушать закон. Но Тимоти сказал ему «да»! А «да» означает «да».

«Да» не означает «Я лишь ненадолго стану соучастником этого дела, а сам тем временем буду разрабатывать план того, как отправить собственного брата в тюрьму».

Ударив по стене еще раз — правда, другой рукой, — Эван выругался. Теперь у него синяки на костяшках обеих рук, а стена как стояла, так и стоит, и число его проблем не уменьшается.

Черт возьми!

Он должен собраться.

Успокоиться… Подумать о чем-нибудь приятном… О… Сьюзен, например.

Как бы ни поразили его ее слова о Тимоти, он не должен был отпускать ее. Она пришла к нему, Подгоняемая страхом и беспокойством, а он лишь добавил ей тревоги вместо того, чтобы унять волнение, в чем Сьюзен так нуждалась. Он не мог обвинять ее в том, что она тревожится за леди Эмелину. Да он сам едва сдерживает ярость, когда вспоминает о несчастной жене Олли. Наверняка можно что-то сделать, чтобы освободить ее, причем для этого вовсе не обязательно убивать Олли. Хотя он бы сам с большим удовольствием придушил его.

Но если Тимоти удастся завершить начатое, Олли и так уже скоро окажется на виселице. Их всех ждет виселица…

«Прекрати думать об этом!»