включала телевизор. В потолке загудело. Под полом заухало.
Мужик покрутил приборы, сверился с показателями на экранах, а потом сел и посмотрел
пристально на Дримера.
— Ну, парень, коли чего — ты уж прости.
— Не было б за что.
Сверху ожили странные конструкции, которые приноровились, прицелились, да и опустились
на головы Папы и Дримера. Гул усиливался. В дверь на лестнице постучали.
— Бросишь её? — спросил Дример.
— А жить хочешь? — спросил в ответ Папа, поняв, что речь идет о Машеньке.
— Так точно, — твёрдо отсалютовал Дример.
Мужик кивнул и добавил:
— Ну вот и не роняй сопли тут. Она не оценит, знаешь ли. К тому же её программа рассчитана
так, что способна дойти до уровня создателя. Надеюсь, моё исчезновение подтолкнёт её к
саморазвитию. А там уж… Она и себе подобных в принципе горазда создавать.
— Ты же говорил, не получилось.
— Тогда — нет. Но я не зря провёл триста лет тут. И теперь модель вполне способна на это.
Был бы стимул. Теперь он будет. И их, детишек-то новых, тут станет много. К тому же, я уверен,
когда-нибудь они найдут способ уйти отсюда.
37
8
— Я тоже так думаю. Только было б неплохо оказаться подальше от того места, где они начнут
саморазмножаться. Ох, натворили вы делов, папаша…
В дверь застучали чаще.
Дример испуганно дёрнулся.
— Успеем, — скривился мужик.
Приборы запищали.
— Ёктить твою направо! — только и успел сказать Дример, как всё вокруг них поплыло,
словно в воду вылили чернила.
— Папа! — услышал он со стороны лестницы требовательный крик сквозь закладывающий
уши гул и звон.
— Сейчас, Машенька, — крикнул мужик и зажмурился, бормоча: — Мамочка родная, только
бы не...
Мир померк.
— Папа! — тот же крик, срывающийся на визг.
В темноте зазвенели тысячи маленьких колокольчиков. И мир развалился на кубики.
Папа и Дример ушли в Прыжок.
Компосявка во здоровую образину жизни на букву Ё
Поезд пьяно кочевряжило. Шатало и мотало. Болтало и дрыгало. Запах хлорки и заношенных
до аммиачного состояния носков витал и кружился, застревая в щелях облупившейся краски стен
вагона.
— Приготовьте ваши тикеты! У кого тикета нет — приобретайте, — раздался расхлябанный
голос с шамканием. — Семь кошерных шакалов или тринадцать рупасов.
Слипер, ещё и глаз не открыв, автоматически полез по карманам в поисках указанного
проездного документа или означенных только что рупасов. Шакалов искать в карманах ему как-то
сразу показалось неадекватным действием. Они же кусаются. Лучше всего было бы сразу найти
тикет.
— Сдуй мои пилюльки! Да где ж он?
— Тикет тебе бы надо прокомпосявить! — назидательно сообщил кто-то совсем рядом.
Слипер приоткрыл глаза. С трудом. Ему показалось на миг, что едва малейший свет проникнет
сквозь веки, как голова взорвётся, словно мыльный пузырь. И воображение услужливо дорисовало
маленькие радужные брызги, разлетающиеся во все начала и концы, заляпывающие стены,
стекающие по плинтусам.
— Если тикет не прокомпосявить… — продолжил неведомый сосед.
37
9
— Заткнись, — коротко фыркнул Слипер, достал из штанины смятый талон и протянул перед
собой. Невидимая рука забрала бумаженцию, дзынкнула компосявкой и всунула Слиперу в кулак
обратно.
— Эдак надрызгался! — послышался недовольный выдох удаляющейся контролёрши.
— Имею право! Шримад-байрам — святое дело! Бугульма, чыгыртма, эшельме да бушельме,
шаурма-шайтан-шашлык! — весело откликнулся Слипер всеми известными терминами, которые
запомнил из прибауток Башкирского Кота. Хрустнув затёкшей шеей, он оглядел вагон. А тот был
почти пустой. Ровными рядами, словно в кино, стояли довольно жёсткие скамеечки. На них мирно
дремали невразумительные личности разного возраста и статуса с баулами и рюкзаками.
— …тут со своими майрабами, шурмабами… Понатыркались, понабрели… — ворчал синий
форменный зад протискивающейся в двери следующего вагона контролёрши.
— Хорошо хоть было что прокомпосявить! — раздалось опять сбоку.
— Заткнись! — повторил Слипер.
Он протёр заспанные глаза и глянул на обладателя соседского занудства.
Обладатель оказался благостным дедушкой тибетской наружности. И этот самый дедушка
совершенно безобидно взял да и заткнулся. Даже не надулся. И не сморщился. Слипер скользнул
по дедушке опытным, закалённым в боях взглядом и подметил измятый серенький пиджмак,
вычурную, хотя и старенькую, белую обтягаечку с высоким зашейником, брючки спадучие с
вязью на приподошвицах и охламлённые шкырдунцы с весёленькими шнурками. Ну и малахай
впридачу.
«Где-то я уже это видел, сдуй мои пилюльки!» — подумал Слипер, но решил не заострять и
вместо этого миролюбиво произнёс:
— Прости, дед, не разобравшись я. Куда мы так резво шкындыряем?
— Дык-с, в одну с тобой сторонку-то! — хохотнул дедуля.
— А я-то сам куда двигаюсь? — налегке брякнул Слипер.
— Молодец, — кивнул дед, — хороший вопрос. Нам бы всем на него ответить когда-нибудь.
— Да не, я в смысле, куда вагон качает-то?