Слипер и Дример

не вызывали. С дерева на дерево какие-то шмокодявки шныряли. Всё казалось мирным и

опасностей не таило, хоть и чудилось смутно дальнеземельным.

— А ты чавось, служивый, что ли? — подал голос дед.

— Почему?

— Да вот нашивка у тебя с нелепицами на рукаве.

— А-а-а-а, не, это мне от товарища досталось.

— Странные буквицы, я таких и не видал.

— Это цифры. Написано «23».

— Ещё того не легче, — помотал головой дед, чуть не сронив малахай. — Не по-нашенски

вовсе. Тебя как звать-то?

— Слипер.

— Воба-на! Ну, вообще ни разу не Вася! — присвистнул дед. — А меня дедушкой Мытутом

кличут.

38

2

— Тоже ничего, — хохотнул Слипер и с удивлением отметил, что глухая и тёмная память

внутри него шевельнулась. Навроде как слыхал он уже это имя, но где и при каких

обстоятельствах — допрашивать было бесполезно.

Амнезия приключилась ласковой, но чрезвычайно настойчивой. К тому же она старалась

классифицироваться как избирательная. А жаль.

— Навроде по-нашенски гутаришь-то, и без акценту. Ты откель? — Дедушка Мытут

поворотился малахаем.

— Я и сам удивляюсь, — ответил было Слипер, да прикусил язык.

«А и вправду, — подумал он, — откуда я шпарю-то так по-ихнему? И так шпарю, как всегда

шпарил. А как я раньше разговаривал?»

И не смог вспомнить.

— Издалече я, — пропыхтел Слипер, поспевая за дедком.

— Это и так видать за версту. А дом-то родимый где?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Слипер. — Нам бы всем на него ответить когда-нибудь.

— Это точно, — задумался Мытут и вроде как забыл о конкретике. — Пришли, — неожиданно

крякнул он.

И точно. Дорога выкатилась из лесу, и пред ними предстала деревенька с хибарцами. Крыши

покосившиеся, заборы повалены, всё в хлам, аки и положено до деревенского дальнекордонного

укладу.

Высыпали ребятишки о штанцах с вытертыми коленками:

— Здравствуй, дедушка Мытут!

— Гармаджоба! — Дедушка присел, и малыши облепили его.

Дед достал из котомки подарки детям и раздал их.

— Вота ледунец тянучий! А тебе вота хрустенец тягучий. А тебе бубльгум самоклеющийся. Ну

и Пынявке вота печенюшка шипучая.

— Гы-гы-гы! — разбежалась ребятня с гыгыканьем.

— Ну чавось? Пойдём, служивый? — Дед с хитрецой глянул на Слипера, умиляющегося

детворе.

— А пойдём! — встрепенулся Слипер. — Где тут твоя Баба знатная живёт?

— А вона там, дальше по прогону, как увидишь слева направо дом типа четыре окна наперёд с

вывеской, дык и пришёл навродь.

— А ты что ж, со мною не пойдёшь?

— К ней одному шастать надо. Да и чего я, ежежути не видал, что ль?

— Ой, а енто тута при чём? — встревожился Слипер, покрепче вцепившись в сумку. — Я и так

только что высох, как с ежежути свалился, напрочь ею пропитанный.

— Всё сам поймёшь, не вибрируй.

— А тебя как потом найти?

38

3

— Авось не понадобится, — улыбнулся дедушка Мытут. — Но коли чего, спросишь у местных,

они тебе путявку до меня покажут. А мне спешить надобно, за ребёночком приглядывать. Никто,

окромясь меня, не справляется. Взбалмошный, понимаешь, играется всё время, да расти никак не

хочет.

— От блин с компотом!

— Это точно! Ну да я пошёл, а то уж чую, зовёт он меня. Коли чего — заходи.

— Считай, догутарились, — и Слипер с дедушкой Мытутом хлопнулись ладошками по-

рэперски.

Слипер направился к указанному строению и вскоре натурально углядел вышеозначенный дом

типа четыре окна наперёд. И на углу этого дома висела кованная табличка флюгерного дизайну с

надписью «Зарекаю прошлое, пошлое и будущее. Снимаю и порчу на дому. Подзарядка воды.

Баба-Ёга».

Слипер потоптался на пороге, стряхнул пыль с трекеров, приладил причёску и вошёл:

— Здравствуйте.

— И тебе не хворать, коли не шутишь, — деловито суетящаяся хозяйка повернулась к Слиперу.

Старушенция была на редкость подтянута и стройна. Одета в расшитое руницами кимоно на

босу ногу с крашеными ногтями. На вековых морщинах лежал добротный слой загара

качественного солярия. Седые волосы заплетены в тренерскую косичку. На шее висел секундомер

и спортивный свисток. Баба-Ёга уверенно шагнула к Слиперу, сунула свисток в рот и выдала

оглушительную трель.

— Так! Живот поджать! Грудь выпятить! Ягодицы втянуть! Позвоночник держать прямо! —

командным голосом рявкнула она, затем склонила голову и сквозь зубы добавила: — Расставим

точки над Ё! Выкладываешь свою проблему. Затем, — она опять свистнула в свисток, отчего у

Слипера заложило уши, и рявкнула, словно часовой на вышке: — задаю вопросы! Потом ты

отвечаешь! И коли дело решаемо, строго следуешь рекомендациям, соблюдая в полной мере

показания к дозировке. Как слыхать? Приём?

— Зер гут, фрау! Натюрлих! На связи! — Слипер ухмыльнулся.

— Ухмылки отставить! Сосредоточиться на синдромах и психосоматике! На кушетку прошу,

— Баба-Ёга вдруг резко сменила тон, сделавшись мягкой и ласково внимательной, аки районный

уролог в военкомате.

Слипер снял сумку и послушно растянулся на обитой кожей кушетке.

— Голову расслабим, — Баба-Ёга подложила ему под затылок подушечку, набитую одушающе