Слимпер

Человек в фиолетовом повернул голову и молча уставился на Семёна с таким выражением на лице, словно тот ему в ухо плюнул; было человеку лет двадцать, двадцать три, не более — но назвать его ровесником у Семёна язык не повернулся бы: взгляд у незнакомца был усталый, потухший. Как у старца, много чего повидавшего на своём веку.

— Изыди, — коротко ответил молодой человек, подумал и добавил: — Морок запредельный. — И отвернулся.

— Сам ты запредельный, — бодро ответил Семён: кажется, начинал завязываться разговор. — От морока слышу! Как острова из рогаток расстреливать, так это мы запросто, а вот на вежливый вопрос ответить мы не желаем, гонор у нас! — Семён нёс полную чушь, не хуже Мара при очередном приступе болтулизма, но в данный момент это было неважно! Важно было расшевелить этого странного молодого старика, заставить его говорить: ругаться, плеваться, возмущаться — но говорить. Глядишь, слово за слово — и можно было бы узнать, что это за Мир, как он называется и почему он такой... э-э... своеобразный.

Однако реакция молодой человека была несколько иной, чем ожидал Семён — он встал, уныло пробормотал:

— Как же вы мне все надоели! — и, ступив на морскую гладь, пошёл по ней прочь от берега. Быстро пошёл, словно Семён его чем-то обидел.

— Эй! Эй! — завопил Семён, вскакивая на ноги. — Так нельзя! Ну чего ты, вернись! Я тебе анекдот расскажу, хочешь? Смешной! Или шампанского выпьем, холодного! У меня есть, наверное. — Семён попытался тоже встать на спокойную поверхность моря, чтобы догнать парня с потухшим взглядом — раз у того получилось, значит могло получиться и у Семёна, — но ничего с хождением по воде у него не вышло, сразу провалился по колено, да ещё и упал от неожиданности.

Вода была холодной; Семён, чертыхаясь, выбрался на берег, обернулся — молодой человек уменьшился до точки и вскоре затерялся в ослепительной синеве.

— Странный тип, — заметил Мар. — То ли сумасшедший, то ли местный святой. А может, и то, и другое. Хотя не все сумасшедшие — святые! Но все святые — сумасшедшие, в той или иной степени: то голову в пасть льву сунут, то добровольно разрешат себя стрелами истыкать, то пророчествовать не вовремя начнут, когда нормальный человек молчал бы себе в тряпочку и делал вид, что его здесь нету. Хлопотное это дело, святым быть! Потому и страдают телесно... Зато по воде ходить умеют, — с завистью сказал медальон. — Вон как чесанул! Словно за халявным пивом дунул.

— Да фиг с ним, — Семён разочарованно побрёл прочь от моря. — Какой Мир, такие и обитатели. Чокнутые... Чокнутый Мир. А что, подходящее название! Хм, надо будет сюда ещё разок заглянуть, под настроение: запиши-ка, Мар, его координаты, или метку где оставь. На своё усмотрение... Слушай, я всё хотел тебя спросить — а почему мы, собственно, здесь оказались, а не там, куда должны были попасть? Стоп, я уже сообразил, можешь не отвечать.

— Тогда поделись соображением, — потребовал Мар. — А то мне думать лень.

— Помнишь, когда мы с профессором Шепелем познакомились и собрались из ресторана уходить, он меня предупредил, что пентаграмма даёт мощные искажения и рядом с ней нежелательно пользоваться транспортным волшебством, — Семён превратил форму в сетчатое трико, чтобы поскорее обсохнуть, и сел на траву, спиной к морю. — Можно попасть не в тот Мир, куда налажено заклинание. И это он говорил о малой пентаграмме! А мы от большой драпали. Вот и занесло невесть куда...

— Хорошо, что не в Исправительный Мир, — поддакнул Мар, — повезло нам! Правда, есть не менее экзотические Миры, куда бы я тоже попасть не хотел. Даже за приличное вознаграждение.

— Например? — Семён глядел на далёкие зубцы гор, позёвывая: мягкая трава, тёплый ветерок, тишина... Спать хотелось отчаянно.

— Например, Мир Прокажённых, — объяснил медальон. — Или Тупиковый Мир... вот уж где пророков-то! Как лесных клопов в кустарнике. Туда безнадёжных психов со всех Миров ссылают, чтобы городской пейзаж не портили... Живут как те недоделки, бр-р! Выживают.

— А тебе-то что с того? — удивился Семён. — Подцепить проказу ты никак не подцепишь, а психи тебя не достанут... Хозяина — да, могут попытаться убить, но ты же его и защитишь! Нет, не понимаю причины отказа.

— Противно мне, — с неприязнью сказал Мар. — Неэстетично! Раздражает.

— Вон оно что, — Семён улёгся на траву, закрыл глаза. — Ты, братец, ещё и эстет, надо же... Это хорошо. Будет время — о картинах побеседуем: об импрессионизме... о модернизме... о значении «Чёрного квадрата» Малевича для современно... — Семён уснул, не договорив.

— Не спи, — всполошился Мар, — ты что?! Незнакомый Мир, всякие придурки-чудотворцы с бронебойными рогатками туда-сюда шастают, а он спать наладился! Семён, проснись! Или хотя бы скажи, что мне делать, если какая угроза появится! Мы же сейчас без защиты.

— Расстрелять, — сквозь сон ответил Семён и уснул окончательно, крепко-крепко. Безмятежно.

— Чем расстреливать-то? — горько спросил медальон. — Муховым заклинанием, что ли? — но ответа не получил. — Значит, муховым... Так тому и быть.