Слимпер

— У них что, и бухгалтерская магия на профилактике? Совсем обалдели, — Семён собрал деньги и пошёл в холл гостиницы, расплачиваться на месте.

Чтобы не вызвать ненужных вопросов, Семён вновь придал себе вид монаха-послушника; щёлканье деревянных сандалий далеко разносилось по гулкому, странно пустому коридору гостиницы — королевский номер-люкс, как оказалось, был расположен на первом этаже и потому общий коридор выходил прямо в холл. Так что далеко идти не пришлось.

В холле тоже было пусто.

Сегодня за стойкой находился незнакомый Семёну портье, весьма отличавшийся от вчерашнего, лощёного: мордастый, плохо выбритый, широкоплечий, в казённом костюме, белой рубашке с чёрным галстуком и в шляпе. Портье, который более всего походил на работника спецслужбы, чем на сотрудника гостиницы.

Портье-службист, сопя носом, читал какие-то бумаги, сложенные перед ним двумя высокими стопками: брал листик из одной, пробегал по нему глазами и перекладывал в другую. Счета, наверное, сверял.

— Я по поводу проживания в... — начал было Семён, но службист, мельком глянув в его сторону, громко рыкнул в пространство:

— Эй, кто дурака через оцепление пропустил? Пошёл вон, убогий, — и вернулся к своей нудной работе: Семён для него перестал существовать.

— Дико извиняюсь, гражданин начальник, — пробормотал Семён и трусцой припустил к выходу из гостиницы.

На улице было лето и жара. Судя по солнцу, близился полдень.

Метров за десять перед входом в гостиницу была натянута запрещающая проход жёлтая лента, укреплённая на переносных столбиках-стойках; перед лентой, удачно повернувшись спиной к зданию, стояло несколько полиментов в тёмно-синей форме. За лентой толпился народ, — то ли зеваки, то ли эвакуированные постояльцы гостиницы, — что-то шумно обсуждая между собой; полименты изредка покрикивали на присутствующих, призывая их к спокойствию: тех, кто не внял призывам и пытался, минуя ленту, прорваться ко входу в гостиницу, угощали ударом дубинки по голове и выпихивали назад, в толпу.

Семён, хмурясь и делая озабоченное лицо — вроде бы он здесь тоже по долгу службы, типа следователь от церкви — двинул вдоль стены быстрым деловым шагом. Подальше от толпы и полиментов.

За углом, там, где запрещающая лента была привязана к последнему столбику, маялся от безделья молоденький полимент, наверняка курсант — народа здесь не было, сразу за лентой начинались парк. Ни поругаться, ни дубинкой кого огреть... Скука.

Увидев Семёна, курсантик просветлел лицом и потянулся к дубинке.

— Во имя господа нашего! — проорал Семён, на ходу крестя юного полимента. — Я с донесением в Святую Инквизицию. Там такое, такое!.. Горы трупов! Число зверя в зеркалах! Сатана! Сатана! — миновав побледневшего стражника, Семён нырнул под ленту и был таков.

Продравшись сквозь кусты, Семён вышел на заброшенную тропинку и побежал по ней, не оглядываясь. Пробежав приличное расстояние и никого не встретив на своём пути, Семён постепенно перешёл на шаг, а после остановился.

Погони не было, да и кто мог за ним гнаться-то — напуганный мальчишка в форме, что ли?

— Однако, непонятная ситуация, — подвёл итог всему случившемуся Мар. — Ревизия документов, оцепление... Постояльцы на улице. Ничего не понимаю... Может, учебная облава?

— С учебным мордобоем, — согласился Семён, превращая чёрную сутану в строгий деловой костюм-тройку, белую рубаху с чёрным галстуком, шляпу и узконосые туфли — всё казённого тёмно-серого цвета. Как у мордоворота за стойкой.

— Больше смахивает на поиски бомбы, — Семён шагал по тропинке, надеясь, что она рано или поздно выведет его в центральную часть парка, откуда уже легче будет попасть в город. — Позвонил какой-нибудь кретин в гостиницу, сообщил, что там заложена бомба. Отсюда и отключенная гостиничная магия, и полименты, и эвакуация... Всё как у всех. Как в любом Мире.

— А чего же тогда нас не эвакуировали? — удивился Мар.

— Не нашли, — махнул рукой Семён. — Номер большой, а я маленький. Среди подушек затерялся.

— Это у тебя удачно получилось, — одобрил услышанное Мар. — Полсотни золотых однозначно сэкономили. Вот и нежданная прибыль получилась! Хорошо день начался, душевно.

— Будем надеяться, что он весь удачным окажется, — с надеждой сказал Семён. — Люблю такие дни!

...На просторной площади, со скульптурным фонтаном посреди, шёл многолюдный митинг; площадь располагалась на центральной парковой аллее и, скорее всего, предназначалась для спокойного народного гулянья, а не для политических собраний. Впрочем, при желании митинг тоже можно смело назвать народным гуляньем, только не очень спокойным. Не очень.

Семён, вынырнув из кустов, поначалу замер в растерянности: вот уж чего он никак не мог ожидать, так это ненароком увидеть в ином Мире столь знакомую по телевизионным репортажам картину: сотни людей, с транспарантами, флажками, — и, само собой, оратор, стоявший на высоком постаменте выключенного фонтана, рядом с безымянной чугунной статуей. Чуть ли не в обнимку.