Слимп

— Тогда приступим, — решительно сказал румяный продавец, доставая из ниоткуда блокнот и ручку. — А для того, чтобы правильно подобрать нужный костюм, я должен задать вам несколько простых вопросов. Попрошу отвечать быстро и не задумываясь! Итак. Какая историческая эпоха вам больше нравится? Ваш любимый цвет? Сексуальная ориентация? Мучили ли вы в детстве животных? — продавец, не прекращая допроса, раскрыл блокнот и приготовился в нём записывать. — Боитесь ли вы своего отражения? Часто ли случаются у вас запоры? Если бы у вас был слимп, то какой бы мир вы создали первым — простой или перевёрнутый?

— Мне бы одеться, — пробормотал Семён, затравленно озираясь и пятясь к выходу, — какие к чёрту отражения... куртку бы да штаны поновее... дурдом какой-то.

— Скажи ему, что у тебя наступил шестой уровень агрессивности, — серьёзным голосом посоветовал медальон, — что ты спишь когда хочешь и всегда помнишь лик своего отца, а все метийцы — ублюдки и сволочи. И у них гнилые зубы. И уверенней говори! Надменно.

Семён открыл рот, закрыл. Продавец, размахивая ручкой, наступал на Семёна, продолжая заглядывать в свой блокнот:

— ...вызывает ли у вас цифра семь желание отхлестать самого себя ремнём?..

— У меня, между прочим, шестой уровень агрессивности, — слабым голосом сказал Семён Владимирович. — И цифр я не знаю. И букв тоже. Неграмотный я.

— Надменней! Хами, кому говорю! — зашипел медальон. — А то не отвяжется.

— Шестой уровень! — гаркнул Семён. — У меня! Агрессивности, век воли не видать! Сплю когда хочу, лик папашки своего помню, зубы лечу. А все метийцы — гады и уши не моют.

— Про уши, знаешь ли, перебор, — задумчиво сказал Мар, — хотя кто знает, кто знает...

Продавец умолк на полуслове, сначала побледнел, а после пошёл багровыми пятнами. Мгновенно спрятав блокнот и ручку в никуда, он рухнул на пол и распростёрся перед Семёном ниц.

— О светлоликий! — с горечью взвыл продавец, неудобно выворачивая голову, чтобы хоть как-то видеть Семёна. — Не вели своей страже меня занормаливать! Не понял я, что шутишь ты, под видом чужеземца пришедший, верных слов не помнящего. Да будет сон твой глубок и лик отца светел!

— То-то же, — грозно произнёс Семён. — Давай обслуживай. И по быстрому. А то я к седьмому уровню запросто перейду. А после и к восьмому! Я в гневе страшен.

— Повинуюсь, — продавец вскочил, как на пружине подпрыгнул, и опрометью кинулся к круглому постаменту.

— Слушай, а чего я ему такое сказал? — тихонько спросил Семён у медальона, направляясь следом за продавцом. — Обидел его, что ли? Вон как носится. Как наскипидаренный.

— Разумеется, обидел, — охотно подтвердил Мар. — Ещё как обидел! Оскорблениями, дозволенными к публичному произношению лишь лицам королевской крови. У них там строгая иерархия насчёт ругательств, в их Чистолёдном Мире, — медальон зло хохотнул. — Гаденький мир. Все как один на психоанализе сдвинуты. В общественный сортир без опроса не пустят! Да и вообще, не люблю я метийцев с их татуированным румянцем. Один из моих хозяев был метийцем. Это, если ты не знаешь, низшая каста сотелей. А сотели...

— Отстань, — нервно попросил Семён, — а то я обрушу на тебя свою шестиуровневую ярость. Нечего меня подставлять! Наговорил, понимаешь, человеку из-за тебя чёрт-те что. Даже неудобно... За царя себя выдал! Тьфу.

— Ничего, — утешил Семёна медальон, — зато он теперь в лепёшку разобьётся, но предоставит нам то, что нужно.

— А что нам нужно? — удивился Семён. — Одежда, она и есть одежда.

— Ты давай иди, — уклонился от ответа Мар, — сначала посмотрим, чего у них в наличии имеется.

А в наличии имелось всё. Круглый постамент оказался и гардеробной, и складом готовой одежды одновременно: едва только Семён подошёл к нему, как над постаментом вспыхнуло белое неоновое зарево и стали в том зареве появляться развёрнутые в полный рост костюмы, один другого краше. Повисев несколько секунд в воздухе, очередной костюм исчезал, уступая место следующему. И все они имели ярко выраженный монаршеский стиль. Во всяком случае неизменная горностаевая мантия и бриллиантовые украшения по всему воротнику наталкивали именно на такую мысль.

— Тю! — с досадой воскликнул Мар. — Он же тебе королевские шмотки предлагает.

— Разумеется, — вполголоса, чтобы не услышал продавец, огрызнулся Семён, — меньше ругаться надо было. По-королевски.

— А ты дай ему в ухо, — кровожадно посоветовал медальон. — И скажи, что тебе нужен маскировочный комплект типа «Хамелеон». Или «Летучая мышь» на худой случай. Или что-нибудь подобное. Откуда я знаю, чего они тут за десять лет понапридумывали.

— Не буду я в ухо, — мотнул головой Семён, — хватит с него сильных впечатлений. Ещё помрёт от волнения... Эй ты, метиец! — спесиво обратился Семён Владимирович к продавцу, снова входя в роль капризного царька. — Этого барахла у меня и так навалом. Все шкафы забиты. Ты мне «Хамелеон» подавай! Или «Бэтмана».

— Какого ещё бетмана? — опешил Мар. — Не говорил я такого.

— Или «Летучую мышь», — через губу поправился Семён. — Желаю. Маскировочную.