Слёзы навий

Поглощенная мыслями, Аглая не сразу заметила скользящую за кибиткой тень. Та внезапно появилась в свете и пропала. Аглая вскинула голову. Показалось? Дыхание ее стало тяжелее, и сердце сжалось в страхе.

Тень снова мелькнула и пропала. Аглая успела уловить коричневую шерсть и сверкнувшие желтым глаза. Вознамерилась закричать, но не успела. Тень вынырнула из тьмы, уселась рядом, зажав ей рот мохнатой лапой.

В дрожащих огоньках фонарей усмехалась бесовская морда.

— И куда ты от меня собралась?

Аглая сидела боясь шевельнуться. Бес чуть видоизменился и теперь смотрел на нее Игнатовскими глазами. Протянул вторую лапу и коснулся щеки, провел пальцем по ее губам. Аглая поморщилась. Игнат усмехнулся.

— Не кричи, ты же не хочешь всех разбудить. Я не причиню никому вреда. Просто выслушай.

Она кивнула. Он опустил лапы. Аглая сидела, глядя на беса ошарашенными глазами.

— Твой новообретенный дар не поможет против меня. Не сейчас. Знаний у тебя нет. Тебе в Обитель нужно.

Она согласно кивнула и тут же покачала головой.

— Я… Мне за Тимиром…

Глаза беса сверкнули яростью.

— Все — таки из — за него…

Аглая отвела взгляд. Игнат вцепился в скамью, прикрыл бесовские глаза. Тяжело выдохнул.

— Я готов был отдать тебе все. Если это дойдет до Китара, меня не пожалуют! Чем я тебя обидел? — В голосе Игната звучала злоба. Аглая обернулась к нему. Он ненавидящим взглядом смотрел на исчезающую в темноте дорогу. Могла ли Аглая быть с ним счастлива? Выпирающая нижняя губа и клыки, виднеющиеся под ней. Уши, прижимаемые к бесовской голове. Кроме омерзения, никаких чувств в ней он не вызывал. Игнат порывисто оглянулся, морда оказалась совсем близко к ее лицу. От него пахло кровью. Аглая отшатнулась, вцепилась в край полога, чтобы не упасть. Рот Игната искривился.

— Противен? А так?

Шерсть сровнялась, втянулась губа, Игнат повел плечами преображаясь.

Аглая продолжала смотреть на него с отвращением.

— И так не нравлюсь, — прошипел Игнат. Схватил ее за руку, притягивая к себе. Тяжелое дыхание ударило в лицо. Лапа скользнула под плащ, затрещала ткань рубахи. Игнат впился в губы Аглаи. Она дернулась вырываясь.

— Что тебе нужно, Аглая? Чем доказать любовь? — Голос стал хриплым.

— Ты доказал ее у болота… — дрожа, сообщила Аглая.

Его рука перехватила ее за локоть и больно сжала.

— Это минутное… страх… Я сожалею. Все это время сожалел.

— И когда Стаса убивал, доказывая свое служение темному, тоже сожалел?

Игнат отпустил руку Аглаи, отвернулся.

— Он… — Сжал кулаки. — Там не было выбора…

— Выбор всегда есть. Ты свой сделал.

Игнат зарычал, соскочил с козел, хлопнули кожистые крылья, унося его в темное небо.

И почти сразу послышалось ржание коней. Кибитка остановилась.

— К оружию! — рев Радомира.

Выскочил заспанный красный Святозар.

— Что случилось?

Переполошенный Тихон стоял с ощетинившейся бородой перед повозкой и зло посматривал вокруг.

Радомир резал кинжалом воздух.

— Где она?

Тала испуганно хлопала глазами, ежилась сонно.

Все озирались. Аглая пожала плечами.

— Это был Игнат. Он ушел.

— К черту Игната! — взревел Радомир.

Аглая растерялась. Радомир сунул кинжал в ножны, кинулся к повозке. Выхватил из паза один фонарь и начал оглядываться. Остальные с удивлением следили за действиями главы.

Кибитка стояла у широкого моста над рекой. Серый лунный свет играл на спокойной водной поверхности. На противоположной стороне выгуливался дикий табун, покачивая гривами. Тонко ржали игривые жеребцы. Впряженные им вторили, рыли копытами землю и косо поглядывали на переполошенного Радомира.

— Это всего лишь табун! — выдохнул Святозар, подошел и успокаивающе хлопнул Радомира по плечу.

— Не туда смотрите! — раздраженно рявкнул Радомир и указал рукой в сторону моста.

Все оглянулись.

Аглая напрягла взгляд. Ничего… Или… Волосы зашевелились на голове. Силуэт, практически сливающийся с опорой моста. Живой… Отделился. Теперь было хорошо видно укутанную в рваный балахон старуху с отвисшими по колено грудями. Силуэт прикрывал лицо рукой.

— Суш суш таркумда.

Вышел из тени.

У Аглаи волосы зашевелились, когда старая убрала руку от лица. Горбатая, со сморщенным жутким, поеденным оспой лицом. С вытянутым носом и отвисшими губами. Длинные космы висели спутанными клочками с полулысой головы.

В тот же момент в реке послышались всплески. Аглая с трудом оторвала взгляд от старухи. В воде, раскачивая головами и хлопая огромными водянистыми глазами, зазывали мавки. Тонкие голоса выводили заунывное:

— К нам, к нам иди!

И Аглая шагнула.

— Своя! Своя! — прошептала мавкам. И голос ее стал так же тонок и тягуч.

Мавки переглянулись. Аглая смотрела в прекрасные лица.

— Им дарла… тар тарилор, — путаные сложные слова выплывали откуда из глубины сознания. — Своя!

— Своя, своя… — По воде хлопнули длинные волосы. — Беги, беги… новообращенная ведьма… беги, беги…

— Ведьма! — Жуткая старуха протянула худую руку с когтями и указала на Аглаю. Из тени выскользнули еще две такие же сгорбленные бабки.

— Тур тукрк маркутарп.

— Лобасты! — едва шевеля губами, прошептала Тала.

— Кто они?

— Злобные, проклятые ведьмами русалки!