Слепой поводырь

— Охотно. По долгу службы я бываю на всех премьерах нашего театра. И не раз замечал какие дорогие букеты вы дарили актрисе Завадской. Нетрудно было догадаться, что вы к ней не ровно дышите и, судя по всему, тайно с ней встречаетесь. Это продолжалось до того момента, пока она не увлеклась завзятым театралом — доктором Целипоткиным. Узнав об её измене, вы очевидно, пришли в ярость и приняли решение расправиться с ним. Я видел вас, входившим к нему в день убийства. Было ровно десять. Я остался на улице, но вы так и не вышли через дверь. Я потянул на себя ручку, но дверь оказалась закрытой. Её заперли изнутри. Об убийстве догадался приезжий студент, а потом об этом написал «Северный Кавказ». Нет смысла пересказывать уже известные обстоятельства.

— Полнейшая бездоказательная глупость.

— Как сказать. Если об этой, как вы изволили выразиться, глупости узнает полиция, или судебный следователь, то они с большим удовольствием размотают весь клубок событий и найдут доказательства и нестыковки в ваших показаниях, которые вам придётся давать.

— Чушь! Вы придумали вполне романтичную историю с амурным треугольником, кой можно найти в любом дешёвом бульварном романе и вставили в него смертоубийство. Что ж, это имеет право на литературную жизнь, но причём здесь я?

— А при том, что вы были последним визитёром Целипоткина. И я могу дать свидетельские показания об этом.

— Не свидетельские, а лжесвидетельские, — разгладив усы, проронил солидный господин. — А убийство магнетизёра зачем мне приписали? Вы в своём уме?

— Поняв, что вы и есть убийца Целипоткина, он хотел сообщить это Ардашеву. И вы этого испугались. Потому его и застрелили.

— А причём здесь гласный думы?

— Речь идёт о его сыне, студенте, приехавшим из столицы на вакации. Он взялся за расследование убийства Целипоткина и Вельдмана.

— Допустим, есть студент, которому интересно узнать, кто и зачем убил врача и магнетизёра. Похвально. Ему и карты в руки. Но я-то тут причём?

— А при том, что, переодевшись в извозчика, вы погрузили труп Вельдмана в коляску и увезли, сбросив его в канаву на Ясеновской. И один человек видел вас.

— Назовите его имя. Я готов с ним встретиться и уличить во лжи.

— Не важно.

— Так вас целая шайка?

Ответа не последовало.

— Что вы хотите?

— Десять тысяч рублей.

— Да вы с ума сошли! Я не дам вам ни копейки.

— Тогда я сегодня же обращусь в полицию.

— Нищеброд! Шантажист!

— Как будет угодно-с…

— Вы получите деньги, но только с тремя условиями.

— И с какими же?

— Во-первых, это будет вексель Поземельного Крестьянского банка на десять тысяч рублей, во-вторых, я передам его вам в обмен на вашу расписку, что вы взяли у меня в долг точно такую же сумму на неопределённый срок до моего требования возврата долга, а в-третьих, мы обменяемся этими двумя бумагами завтра в полдень на Ярмарочной площади, куда приехал паноптикум Шульце. Встретимся внутри, в комнате с орудиями пыток ровно в 12:00.

— А с какой стати я должен писать вам расписку?

— Она нужна лишь для того, чтобы у вас не появилось желание вторично прибегнуть к вымогательству.

— К чему вы клоните?

— Если вы вновь захотите денег, я вам их не дам. Могу предположить, что тогда вы пойдёте в полицию и наведёте на меня поклёп. Но, показав вашу расписку, мне не составит труда доказать властям, что вы оговариваете меня с целью избежать возврата десяти тысяч рублей.

— А что если вы сразу же затребуете вернуть всю сумму?

— Зачем? Чтобы вы заявили обо мне в полицию и началось разбирательство, которое мне изрядно потреплет нервы?

— Резонно.

— Вы, сударь, не обольщайтесь. Я отдам вам вексель только потому, что не хочу, чтобы всплыли некоторые детали моей болезни, которую лечил Целипоткин. Вам прекрасно известно, что я не имею к его убийству, как и к убийству гипнотизатора, ни малейшего отношения. Более того, что касается Целипоткина, то у меня есть стопроцентное алиби. Однако я не буду вам его открывать. Успеется. А насчёт Вельдмана — полнейший бред. Я также располагаю железным доказательством своей невиновности, которое я не буду приводить. Не время… Откровенно говоря, я не желаю вас видеть в городе. И потому у меня есть встречное предложение — я добавлю вам ещё пять тысяч наличными, и вы навсегда уедете из Ставрополя. Как вам моё предложение?

— Тогда уж десять тысяч. С векселем получится двадцать. С такими деньгами я смогу начать жить, где угодно. Открою лавку.

— Я согласен. Только у меня не выйдет быстро собрать столько наличности. Для этого потребуется неделя.

— Как быстро я должен покинуть город?

— На следующий день после получения всей суммы.

— Договорились.

— Но руки жать мы друг другу не будем.

Солидный господин уже поднялся, чтобы уходить, как его собеседник спросил:

— Позволите один вопрос?

— Да.

— Почему вы назначили рандеву в паноптикуме, а не, например, в Городском саду?

— А вдруг вы провокатор и в кустах будет сидеть полицейский? Помните, как помощник полицмейстера Залевский раскрыл убийство Кипиани? «Северный Кавказ» подробно об этом писал.

— Допустим. А с чего это вдруг мы должны встретиться именно в комнате для пыток?