Слепой. Один в темноте

Дверь квартиры Галины Ивановны Волковой оказалась опечатанной. Расспросив соседок, которые по обыкновению грелись на солнышке на лавочке у подъезда, напоминая при этом стайку старых, разжиревших до неприличия воробьев, он выяснил, что «Ивановну» увезли еще накануне. Соседка заглянула к ней по какому-то пустяковому делу, толкнулась в незапертую дверь и обнаружила подружку в ванной, где та лежала на полу в луже собственной крови. По всему выходило, что Галина Ивановна поскользнулась на гладком кафеле и упала, да так ловко, что при падении раскроила себе череп о край ванны и сломала шею. Старуху, которая ее обнаружила, увезла «скорая», тело забрали, квартиру опечатали – вот, собственно, и все, что смогли поведать Глебу словоохотливые пенсионерки.

Гадая, был ли это на самом деле несчастный случай, и вздыхая о превратностях судьбы, Сиверов отправился к Кришне. Здесь никаким несчастным случаем даже и не пахло. Никем не обнаруженный, Кришна лежал на полу своей берлоги. Он был убит двумя выстрелами – в грудь и в горло; его «детке» тоже достался свинцовый гостинец, и еще одна пуля застряла в стене правее окна. Посреди комнаты валялась немецкая «колотушка» с выдернутой чекой – последнее, отчаянное средство самозащиты, которое подвело своего хозяина в самый ответственный момент, так и не дав напоследок хотя бы разочек попробовать, какова на вкус кровь врага.

Припасенное для Кришны пиво Глеб аккуратно поставил на землю рядом с ближайшим мусорным контейнером: пусть хотя бы бомжи помянут компьютерного гения, который в жизни не обидел даже мухи и был убит только потому, что кому-то понадобилось замести следы. Каким образом маньяк вычислил Кришну, оставалось только гадать; гадать Глебу не хотелось, поскольку ответ на этот вопрос его не особенно интересовал. Он полагал, что наконец-то достиг полной ясности в заочных отношениях со следователем Кузнецовым. Федор Филиппович был прав: нечего разводить антимонии, маньяк – он и есть маньяк. Его следовало шлепнуть сразу же, как только стало ясно, кто он такой, чтобы не путался под ногами. Вместо этого Глеб проникся к нему совершенно неподобающим сочувствием, в награду за которое получил два трупа, которые при жизни никому не причинили зла и уж точно не являлись педофилами. И чему тут удивляться? Человеческую жизнь этот парень ни в грош не ставит, и, как только запахло жареным, мигом наплевал на свои принципы и начал без разбора убивать всех, кто мог навести на его след.

С этим следовало кончать, и чем скорее, тем лучше. План был простой: явиться в прокуратуру, войти в кабинет, выстрелить и уйти. Человек с улицы, взявшись действовать по такому, с позволения сказать, плану, был бы арестован в течение суток после совершения убийства – это максимум, а скорее всего, прямо там, на месте. Но Слепой не был человеком с улицы и точно знал, что все пройдет, как по маслу. Его огромный опыт, давно переплавившийся в инстинкт похлеще звериного, в критической ситуации мог с успехом заменить самый подробный и удачно составленный план.

Он без проблем протащил в прокуратуру «стечкин» с глушителем, поскольку, как и его оппонент, знал верный заговор от ментов – точнее, имел волшебный амулет в красном коленкоровом переплете с тисненым золотом двуглавым орлом и грозной надписью, способной повергнуть в трепет любого оборотня в погонах. В удостоверении было сказано, что он – полковник ФСБ. Федор Филиппович выдал ему это удостоверение взамен старого без речей и какой-либо помпы, так что было непонятно, фальшивка это, в которой указанный чин более или менее соответствует возрасту предъявителя, или Глеба на протяжении всех этих лет действительно повышали в звании. Карьерные вопросы интересовали Слепого в самую последнюю очередь, но полковничье удостоверение производило более сильное впечатление, чем капитанское или майорское, и это было удобно.

Впрочем, и удостоверение, и «стечкин» с глушителем в наплечной кобуре, и боевой пыл Сиверова в этот раз ему не пригодились: следователя Кузнецова на рабочем месте не оказалось. Первый же человек, у которого Глеб спросил дорогу к его кабинету, охотно ему эту дорогу указал, не преминув при этом добавить, что Андрея-де там все равно нет: несколько часов назад он сдал суточное дежурство по району и теперь, надо полагать, отсыпается дома.