Слепой. Один на один

– Это ты про кражу курицы, что ли? – улыбнулся Головин. – У этой дурноватой бабуси, которая их в квартире держала.

– Ну, курица или не курица, а дело висит. Ни хрена не попишешь, надо расследовать.

– Ладно, все равно нам стоит дождаться судмедэкспертизы. Тогда и заключение напишем.

– Хоккей, напишем, напишем… Кстати, а за сколько ты эту дубленку покупал? Надо бы себе тоже что-то в этом духе.

* * *

Настроение в это промозглое утро у Потапчука было неважнецким. Во-первых, дела зашли в тупик, а Глеб, на которого была вся надежда, куда-то запропастился. В Москву он вовремя не прилетел, а связь оборвалась.

А во-вторых, в эту сырую погоду давал знать о себе недолеченный в свое время радикулит.

Безучастно кивнув дежурному и пройдя в свой кабинет, генерал грузно опустился в кресло. Его мысли были похожи на жидкий кисель, и сконцентрировать их на чем-то конкретном можно было лишь усилием воли.

Никаких особых дел у него сегодня не предвиделось. Так, обычное рабочее утро. Пару встреч с агентами, которые явно ничего толкового не расскажут, еще какая-то текучка…

В проеме двери показалась голова секретарши. Она как раз собиралась задать свой обычный вопрос, но Потапчук ее остановил:

– Да, Ниночка, мне как обычно. Со сливками.

Отхлебнув некрепкого кофе, генерал стал пробегать глазами оперативную сводку по Москве. Он делал это каждый день – просто для того, чтобы быть в курсе происходящего.

Прошедшие сутки в плане криминальной жизни столицы были вполне заурядными. Обычное количество грабежей, краж и изнасилований. Плюс одно заказное убийство.

Потапчук собрался уже отбросить в сторону длинный сверток факсовой бумаги, когда его взгляд вдруг наткнулся на то сообщение, ради которого вполне можно было регулярно жертвовать временем для изучения сводки.

Языком сухих фактов там повествовалось о том, что сегодня в семь сорок три в своей квартире был обнаружен мертвым известный бизнесмен, кандидат в депутаты Тимофей Клинов. Смерть наступила от остановки сердца примерно в двенадцать часов ночи.

– Интересно, интересно, – возбужденно пробормотал Федор Филиппович.

Это сообщение мигом вернуло ему обычную бодрость.

«Кажись, Отвертка активизировался не на шутку, – подумал генерал. – Хотелось бы знать, с чем это связано? Хотя оно и так понятно: конкурент как-никак…»

Эту зацепку надо было использовать по полной программе.

Потапчук взглянул на часы: почти двенадцать. Значит, следовало бы поспешить. А то мало ли что надумают эти лохи из угрозыска?

Он набрал номер на внутреннем телефоне и отрывисто приказал своему водителю:

– Витя, подгони катер к трапу. Сейчас поедем.

– Слушаюсь, товарищ генерал. Но ведь вы не планировали…

– План не догма. Жизнь меняется.

После этого он подскочил к шкафу, надел старенький ржавого цвета плащ, схватил шляпу и был таков.

* * *

– Да была у тебя где-то заначка сахара, я помню. Поищи только. А то я так кофе не могу.

Головин измерил шагами свой кабинет и склонился над тумбочкой, полной пустых пакетов из «МакДональдса», банок с остатками прогнившей еды и прочей дряни. Наконец, он нашел маленькую жестянку, на дне которой действительно было несколько затвердевших крупинок сахара.

– Ну вот, а ты говорил, – весело сказал капитан, выковыривая их ложкой. – Давай, бери бутерброд.

У них с давних пор появилась привычка обедать в своем кабинете – в окрестностях не было ни одного места, которое можно назвать приличным, но недорогим.

– И фто там экшспефиза, кфати? – спросил с набитым ртом Головин.

– Ты прожуй сначала, а потом говори. Экспертиза ничего особенного не показала. Да, передоз снотворного. Доктор это сразу определил, еще там. Да мать твою, кто ж это лезет в обед?

Это был ответ на телефонный звонок.

– Григорчук, – рявкнул он в трубку. – Кто?

В его правой руке был аппетитнейшего вида бутерброд с ветчиной. Капитан уже собирался было его с удовольствием сожрать, когда ему помешали. Теперь на «бутик» можно было разве что любоваться.

– Да, хорошо, – смягчился он. – Нет, про убийство говорить нет оснований. Нет, пока не можем. Возможно, даже через неделю. Да что вы… Думаю, завтра. Можете планировать похороны. Хорошо, до свидания.

Трубка легла на рычажок, а бутерброд мигом отправился в широкий капитанский рот. Прожевав, он наконец объяснил:

– Это жена того жмурика. Спрашивает, как у нас делишки. И можно ли тело забрать. Похороны ей, понимаешь ли, не терпится устроить.

– Эх, не люблю я этих плаксивых вдовушек, – ответил старлей. – Хлопот с ними не оберешься.

– Ну, эта я бы не сказал, что сильно переживает. Во всяком случае голос у нее бодрый. Еще бы – столько бабла получит.

– Так попросил бы поделиться. Ей ведь не жалко.

– Умный ты, Вась, однако, – хлопнул его по плечу Григорчук. – А ты что думаешь, я ей тело за просто так отдал? Я говорю: ну, дескать, приходите через неделю. А она баба бойкая – сразу цену назначила. Торговаться я не стал. Пятьдесят штук – это не так чтобы очень, но все-таки…

– Да, это не очень много. Особенно, если на двоих, – намекнул ему Головин.

– Ладно, ладно. С паршивой овцы – хоть шерсти клок. Бери вот котлеты у меня в банке.