Слепой. Обратной дороги нет

– Уговор был, что про меня никто не узнает, – напомнил Тарасюк. – А я и так свечусь тут, как кинозвезда.

– Да не парься ты, – мастерски сплюнув сквозь дырку в зубах, лениво сказал Ворона. – Никто про тебя не узнает. Чистеньким пришел, чистеньким и уйдешь. Айда!

Он уверенно двинулся к фуре, уже наполовину загруженной мешками с опием, и Степану Денисовичу ничего не оставалось, как последовать за ним. Немного успокоившийся московский водитель, который действительно был туп как бревно, вместо того чтобы воспользоваться моментом и попробовать сделать ноги, поплелся следом. Он явно был из тех, кто везде сует свой нос и подает советы, которых у него никто не просит; кроме того, в данный момент он выпал из центра внимания и горел желанием напомнить о себе и своем ценном грузе. В руке у него была какая-то бумажка, с виду похожая на транспортную накладную, из чего следовало, что этот баран до сих пор ничего не понял.

Подойдя к краю рампы, Ворона окликнул пробегавшего мимо с мешком на плече Костю Шекеля и велел ему положить мешок. Тот с удовольствием подчинился, плюхнув свою ношу на бетон прямо перед носом у стоявшего внизу Вороны.

– Чего? – спросил он, слегка задыхаясь и утирая со лба трудовой пот.

– Борисыч велел груз проверить, – повторил Ворона. – А то вдруг фуфло какое-нибудь?

– А раньше нельзя было сообразить? – проворчал Шекель. – Половину уже перетаскали, а теперь что – назад таскать?

– И чего вы все ноете? – втыкая нож в тугой полотняный бок мешка, удивился Ворона. – Назад таскать… Это ж надо такое выдумать! Простая формальность, а ты разнылся, как этот…

– Расписку давайте, что машину приняли, и я пошел, – вмешался в разговор москаль, потрясая в воздухе своей бумажкой. – Я сутки не спал!

– Да погоди ты, ей-богу, – через плечо огрызнулся Ворона. Костя Шекель, сидя на корточках, глядел на москаля с веселым недоумением, как на говорящего медведя. – Куда ты все время торопишься? Сейчас… Видишь, у нас дело срочное, а ты лезешь тут со своей распиской…

Он сделал небольшой надрез. Из мешка просыпалось немного белого порошка, с виду похожего на муку.

– Аккуратнее, – сказал Шекель.

– Боишься, что тебе не хватит? – усмехнулся Ворона, поддевая немного порошка на кончик ножа.

– Чего это тут у вас? – снова влез любопытный москаль.

– Кокаин, – сказал Ворона.

– Чего?!

– Шучу. Крахмал это, понял?

Противореча собственным словам, он поднес кончик ножа к лицу и понюхал. На его смуглой физиономии появилось удивленное выражение. Окунув в порошок кончик пальца, Ворона слизал его, а остаток втер в десну – явно по инерции, поскольку, судя по выражению его лица, что-то с этим хваленым китайским порошком было не в порядке.

– Так, – медленно, веско произнес Ворона и сплюнул под ноги. – Эй, братва, погоди грузить! Табань, говорю, пацаны!

– Что? – спросил Костя Шекель.

Не обращая на него внимания, Ворона повернулся к Тарасюку.

– Это что? – тоном не предвещающим ничего хорошего спросил он. – Ты, морда жирная, я тебя спрашиваю: это что такое?!

– Ну как «что»? – слегка растерявшись, сказал Степан Денисович и оглянулся на москаля, присутствие которого при разговоре в данный момент было особенно нежелательным. – Сам знаешь что.

– Да? Ты попробуй, Степа, а потом говори.

– Чего мне его пробовать? Откуда мне знать, какая эта дрянь на вкус? Сроду ничего похожего в рот не брал…

– Это – брал, – возразил Ворона. – Уж ты мне, Степа, поверь…

Костя Шекель, которому надоело, ничего не понимая, смотреть, как они препираются, сунул палец в надрез и с видом великого знатока лизнул. Брови у него полезли на лоб.

– Пацаны, – растерянно произнес Шекель, оборачиваясь к потихоньку собиравшимся на рампе участникам погрузки, – пацаны! Это в натуре крахмал.

Глава 18

Петр Семенович Гавриленко, начальник службы безопасности порта, как и предполагал кое-кто из его подчиненных, сидел на мягком диване перед телевизором и смотрел передачу про то, как охотятся крокодилы. Зрелище было отвратительное, но мысли Гавриленко были заняты совсем другими вещами, куда более насущными и опасными, чем какие-то древние рептилии.

Диван под Петром Семеновичем тихонько покачивался, снаружи сквозь бормотание телевизора доносился тихий плеск воды. В приоткрытый иллюминатор тянуло ночной прохладой; в кают-компании приятно пахло натуральной кожей, морской солью и хорошим, дорогим табаком. Гавриленко знал, что, если привстать с дивана, станут видны недалекие огни порта, но что толку глазеть на огни?

По привычке потирая живот в районе желудка, где у него, как верно догадался Тарасюк, в данный момент ровным счетом ничего не болело, Петр Семенович размышлял, снова пытаясь решить, не напрасно ли он ввязался в эту рискованную затею господина Ли.