Слепой. Обратной дороги нет

Рука, державшая под подушкой пистолет, разжалась, выскользнула наружу и спокойно, как ни в чем не бывало, улеглась поверх смятой простыни. Сидевшие на кроватях люди расслабились, зашевелились; спящий, потревоженный не столько шумом, сколько прошедшей по комнате волной нервного возбуждения, проснулся и рывком сел на постели, моргая спросонья и совсем по-детски протирая кулаками глаза.

– Довольно отдыхать, – негромко сказал Саид. Он был одет, как курортник: в просторную светлую майку, широкие шорты до колен и шлепанцы на босу ногу. Смотрелся Саид в таком виде довольно необычно; особенно впечатляли торчавшие из шортов кривоватые ноги, поросшие таким густым иссиня-черным волосом, словно принадлежали не человеку, а самцу гориллы. – Вечером у нас будет работа.

– Какая работа? – спросил только что проснувшийся боец и непроизвольно зевнул. – Ведь грузовик так и не пришел. Наверное, русские решили отправить его посуху, а мы остались в дураках. Я же говорил, не надо было пытаться перехватить его по дороге…

– Грузовик придет, – перебил его Саид. Он говорил веско, тоном человека, не привыкшего, чтобы с ним спорили. – Он придет сегодня ночью, и к этому времени мы должны ждать его в порту. Попытка перехватить его в пути действительно не удалась, но она дала хороший результат.

– Что ты называешь хорошим результатом? – хмуро спросил спорщик, который, видимо, спросонья был настроен весьма агрессивно. – То, что мы потеряли двоих людей?

– Людей у нас достаточно, – с угрозой в голосе сообщил Саид. – Мы совершенно безболезненно можем потерять еще одного… или даже нескольких. Но те, кто погиб на дороге, умерли не зря. Оказывается, грузовик сопровождал тренированный боец. Он убил наших людей раньше, чем они успели понять, что их убивают. Зато теперь он выведен из игры. Грузовик ведет один-единственный водитель, который не доставит нам хлопот. Сейчас его сопровождает местная полиция, но в порту он будет совсем один.

– Откуда такая информация? Кто это сказал? – спросил тот, что недавно проснулся.

Остальные трое снова засмеялись: этот вопрос – «Кто сказал?» – как-то сам собой превратился в отличную шутку.

– Информация поступила из Москвы, – ответил Саид. – Сомневаться в ней не приходится, да и не ваше это дело – сомневаться. И не мое… Поэтому приведите себя в порядок и приготовьтесь. В десять вечера встречаемся на берегу. Вы и еще четверо отправитесь морем, на резиновых лодках, остальные зайдут со стороны берега. Расположение таможенного склада помните?

– Помним, – ответил за всех неудачливый ухажер.

* * *

Степан Денисович Тарасюк остановил машину в укромном местечке, вдали от посторонних глаз, заглушил двигатель, вышел и, прислонившись задом к теплому, уже успевшему запылиться борту, закурил сигарету.

Теплый бархат южной ночи нежно обнял его со всех сторон, прильнул к разгоряченным щекам, будто пытаясь утешить, успокоить. Легкий ночной ветерок пробрался под рубашку, поиграл волосками на животе, дружески тронул потную спину. Над головой, в черном, как вакса, небе, дрожали крупные звезды; со стороны моря долетел печальный гудок какого-то запоздалого теплохода. Этот родной, милый сердцу звук заставил Степана Денисовича болезненно поморщиться, напомнив о том, что ему предстояло совершить в течение ближайших нескольких часов.

Гавриленко, начальник охраны, как и следовало ожидать, ушел на больничный, взвалив всю работу, а заодно и ответственность на зама. Теперь этот хитрый подонок нянчил свою язву, лежа на диване перед телевизором и попивая теплое молочко, а Степан Денисович, выжатый досуха, как лимон, усталый, голодный и злой, курил, стоя в темноте под открытым небом, и считал оставшиеся в его распоряжении спокойные минутки.

Минуток этих у него осталось кот наплакал, воробей нагадил, но тем дороже они были. С самого утра, а точнее, еще со вчерашней ночи он как угорелый мотался по всему порту – расставлял, назначал, инструктировал, вразумлял и чуть ли не морды бил, втолковывая подчиненным, что шутки кончились и что груз, который они поставлены охранять, действительно очень ценный. И все это время, без малого сутки, он ни на минуту не забывал, что сам, собственными руками, ценой немалых, пропади они пропадом, усилий создает себе же большие проблемы!