Слепящий нож

Вода понемногу становилась плотнее. К счастью, ковш доставал до чистой воды ниже слоя люксина, так что суденышко двигалось на достаточной скорости. Потом каша сгустилась еще больше, так что можно было видеть, как она расступается перед трубкой ковша, словно гороховый суп, размешиваемый ложкой.

Еще через какое-то время кристаллики синего люксина стали образовывать комки и целые поля. Глиссер проламывал люксиновую корку со звуком мнущейся рисовой бумаги. Впереди замаячил синий остров, покачивавшийся на поверхности воды там, где не должно было быть никаких островов. Очень медленно остров то поднимался, то опускался посреди огромного поля люксинового льда, с каждым движением распространяя вокруг новые трещины, раскалывая люксин на отдельные льдины. Некоторые из них сразу же таяли на солнце, другие были настолько насыщены синим люксином, что держались.

А потом Гэвин увидел то, что заставило его прекратить извлекать и застыть на месте. Он плыл на мелководье – должно быть, в одном шаге под килем его глиссера виднелось сплошное поле люксинового льда. И на его белом фоне были тела, покачивавшиеся в неглубокой толще воды. Десятки – нет, сотни тел плавали возле самой поверхности, нагие и покрытые люксиновыми кристаллами.

О черт… Это были не просто тела! Это были синие выцветки. Не мертвые, но неподвижные, пассивно впитывавшие в себя люксин и солнечный свет. Вода здесь была настолько насыщена синим, что это помогало им быстрее закончить трансформацию.

«Доберись туда до полудня», – сказала ему Третий Глаз. Охваченный омерзением, Гэвин внезапно догадался, что должно было произойти со спящими выцветками в полдень.

Быстро набросав себе весло, он принялся маневрировать между колыхающимися бессознательными телами, пока не добрался до берега. С грохочущим в груди сердцем бросил якорь и выпрыгнул на твердую землю. Она состояла из сплошного синего люксина.

Ландшафт был совершенно неземным. Некоторые кристаллы достигали в длину человеческого роста. Многие из них были расколоты волнами, но большей частью все длинные грани указывали в одном направлении – к центру острова, только к центру.

Гэвин припустился бегом. Его целью был огромный шпиль, видневшийся впереди, на расстоянии примерно в пол-лиги. Сперва бежать было трудно: поверхность оказалась настолько неровной, что ему приходилось перепрыгивать с одного шероховатого поблескивающего кристалла на другой. Время от времени земля трескалась и в воздух выстреливала струя синих кристалликов. Над головой кружили странные смерчи, вращавшиеся от верхушки до низа с зачаровывающей математической последовательностью. Скрученные спиралью треугольники, похожие на стеклянных птиц, летали кругами на невидимых воздушных потоках. Кристаллы под ногами скрипели, словно снег, но тут же превращались в стекло, используя даже тепло и давление его шагов, чтобы добиться еще большего совершенства.

По мере его продвижения вглубь острова характерная для синего упорядоченность проявляла себя все с большей настойчивостью. На его глазах один выступ, торчавший из земли под углом, вздрогнул, опустился и слился с поверхностью, не оставив никакого следа. Здесь поверхность была уже плоской, идеальной.

Гэвин увидел впереди двенадцать кристаллических выступов – колонн, окружавших подножие центрального шпиля. Каждая из двенадцати колонн имела три шага в высоту. Приблизившись к одной из них, Гэвин увидел внутри синего выцветка. С такой идеальной формой ему еще не доводилось встречаться. Выцветок уже полностью сбросил свою человеческую кожу; на ее месте теперь была люксиновая ткань, словно бы усыпанная самоцветами, сплетавшимися в узор, – и этот узор менялся, в точности соответствуя движениям мышц в каждой конкретной точке. Это зрелище вселяло восхищение и ужас, словно шедевр, нарисованный кровью.

Не останавливаясь, Гэвин бросился к центральному шпилю. Наверх вела винтовая лестница, обвивавшая шпиль пролетами приблизительно квадратного сечения. Поручней не было. Гэвин кинулся наверх, перескакивая по две ступеньки за раз.

Ступеней оказалось девяносто семь. Завернув за последний угол, Гэвин прежде всего заметил, что отсюда виден риф Белой Дымки. Этот риф вместе со скрывавшей его дымкой был предметом легенд. О его конкретном расположении все говорили разное, хотя все сходились на том, что он находится где-то в середине Лазурного моря. Может быть, точно в центре, как паук в своей паутине.

«Какого черта этот плавучий остров делает так близко к рифу Белой Дымки? Конечно, это может быть совпадением. Что-то многовато совпадений в последнее время…»

А потом его взгляд упал на колонну, занимавшую середину площадки на вершине шпиля. Внутри бурлила вода, пронизанная пузырьками газов, – Гэвину она представлялась серой, из чего он заключил, что в действительности она была синей. Внутри что-то было, но он никак не мог разглядеть, что именно. Гэвин пригнулся, всматриваясь. Подходившее к зениту солнце прорезало бурлящие газы. Напротив своего лица Гэвин увидел какой-то изгиб…

«О нет!»