Следы на мосту

– Слишком безупречное, в том-то и беда. Чертовски похоже на алиби, если ты понимаешь, что я имею в виду. Он сходит на берег ровно за двадцать минут до поезда. Вовлекает смотрителя шлюза в разговор и узнает точное время, так что смотритель может под присягой показать не только, что видел его, но и когда именно. Через пару часов возвращается и заговаривает о времени с официанткой у барной стойки – она сама мне сказала. Затем проявляет некоторое беспокойство относительно своего кузена – а почему он, собственно, так беспокоится? Почему отправился на поиски, чуть не уверенный, что тот утонул? Идет, заметь, не один, а с незаинтересованным свидетелем, который сможет дать соответствующие показания. Ну хорошо, допустим. Только складывается ощущение, что поведение Найджела Бертела слишком похоже на алиби, чтобы быть правдой.

– Ты всегда подозреваешь человека, если у него крепкое алиби?

– Нет, но, черт побери, здесь мотив как на ладони. Похоже, он был не слишком привязан к своему кузену. И стоял вторым в очереди на наследство. Если будет доказана смерть Дерека Бертела, он получит пятьдесят тысяч. Однако действовать нужно было не медля, поскольку в сентябре Дереку исполняется двадцать пять и все деньги отходят евреям. Вообще-то говоря, за этот мотив нужно хвататься в первую очередь. Найджел Бертел – первый подозреваемый. И его алиби и впрямь должно оказаться из очень прочного материала. Хотя, повторяю, это не мое дело.

– Ты хочешь сказать, Найджел Бертел прокрался в лесистую часть острова, подкараулил кузена, убил его прямо на мосту, а затем затопил лодку – зачем? Думал, что она утонет и концы в воду? Ладно, затем он бежит на станцию и оказывается там тютелька в тютельку, чтобы успеть на поезд.

– Если так, то юный джентльмен должен страдать от жестокой простуды. Полчаса в поезде в насквозь мокрой одежде – тяжелое испытание даже для крепкого организма. Ты, кажется, забыла, ему нужно было переплыть основное русло.

– На это время он мог снять одежду.

– И прокатиться на поезде, как фавн, путешествующий третьим классом? Нет, и, пожалуйста, не рассказывай мне, что мужчины обычно плавают, поместив одежду на голову. Не спорю, мир знал таких умельцев, но я абсолютно убежден, что Найджел Бертел в их число не входит. Это вопрос практики. Давай лучше усовершенствуем твою версию, предположив, что он перешел по мосту у запруды, побежал по восточному берегу основного русла, разделся, переплыл на остров, прошел через лес и, перехватив своего кузена, когда тот проплывал мимо, убил его. Тогда понятно, почему на мосту остались следы босых ног.

– Но твои предположения почти не оставляют ему времени, чтобы проделать все это.

– В том-то и дело. И основное время требуется не на беготню, а на убийство. Приличное убийство не состряпать в долю секунды. Кроме того, зачем он поскакал на мост? Ограждения там не сплошные, он не мог за ними спрятаться. Конечно, если всплывет тело, мы узнаем причину смерти и тогда, может быть, что-нибудь прояснится с этим мостом. Сейчас тут ничего нельзя сказать. Но время! Ведь этот Бертел должен был действовать точно, как в аптеке. Допустим, он убил жертву. Допустим, потопил лодку. Но как ему могло хватить времени и на то и на другое?

– Майлз, ты, наверно, сочтешь меня полной идиоткой, но у меня идея.

– И я даже знаю какая.

– Спорю, не знаешь.

– Ну, говори.

– А потом ты скажешь, что так и знал. Сначала ты.

– А потом ты скажешь, что это и была твоя идея.

– Тогда напиши.

– Оба напишем.

Майлз нацарапал что-то на обороте конверта, Анджела на листочке из блокнота, и они обменялись документами.

– М-да, – сказал Бридон, – скорее всего, тебе не стоит связываться с преступным миром. Я читаю тебя как открытую книгу. Знаешь, эта твоя идея довольно остроумна. Должен признаться, мне самому она пришла в голову всего полчаса назад. Но не получается, сама ведь видишь, правда?

Анджела даже слегка обиделась:

– Кто толкнул лодку? Ты об этом?

– Нет, это-то как раз можно устроить. Но расстояние! Как ветер, если он случайно не оказался ураганом, может отогнать каноэ на сотню ярдов за десять минут? Никак не получается.

– Да, пожалуй. Проклятие, какая была светлая мысль. Ведь тебя она тоже посетила. Но ты же не собираешься выдвигать другие версии? Я знаю это твое ослиное выражение лица, когда ты хочешь казаться сфинксом.

– Я думал, у меня вообще не бывает на лице выражения.

– Еще как бывает, дорогой, без очков видно. Взять хоть сегодня, когда ты расплачивался за чай, мистер Берджес спросил у меня: «А что это он стоит у вас там в гвоздиках, как сфинкс?» Но, похоже, ты не намерен делиться своими мыслями, верно?

– По крайней мере до тех пор, пока они у меня не появятся. Знаешь, завтра, если тебе вдруг захочется оказать мне любезность, поезжай в Оксфорд, отдай в проявку вот эту пленку. Если тебе удастся уговорить их сделать это поскорее, да еще если ты постоишь там у них над душой, то, полагаю, сможешь предъявить снимки без фиксажа уже пополудни, правда ведь? А я тем временем проведу парочку экспериментов.

– Каких?

– Ну, что-то вроде самоутопления.