Следующие шаги природы

Было очевидно, что эти удивительные муравьи превосходят по интеллекту всех других насекомых в еще большей степени, чем человек превосходит всех своих собратьев. Очевидно, они не только использовали и усовершенствовали практически все особые примитивные инстинкты и привычки других муравьев, но и значительно улучшили более ценные (с их точки зрения) качества большинства одомашненных ими пород. Я видел среди толп рабов необычайно огромные и превосходные экземпляры почти всех видов муравьев Южной Америки. Вероятно, эти полезные разновидности были выведены кавалеристами на протяжении многих поколений, поскольку все они, как оказалось, отличались инстинктивным послушанием и почти не требовали надзора. Кроме того, кавалеристам удалось приручить и развести для определенных целей множество других насекомых, таких как светлячки, стрекозы и быстрых, плавно бегающих жуков. Кроме того, они, похоже, хорошо понимали, какую услугу могут оказать им такие непохожие друг на друга существа, как люди, обезьяны, грызуны, броненосцы и колибри. Зачем они держат в неволе такого бесполезного зверя, как ягуар, для меня в то время было полной загадкой. Сначала я был склонен думать, что ими движут научные мотивы или простое желание обладать животным, но потом я получил множество доказательств того, что здесь, как и в большинстве других вопросов, они обладают дальновидным взглядом на ведение дел.

Как и следовало ожидать, поскольку психические свойства всех насекомых должны быть более схожи с их собственными, чем у птиц и млекопитающих, они, похоже, получили гораздо большее превосходство над первыми, чем над вторыми. Большинство их беспозвоночных слуг, казалось, выполняли их приказы как само собой разумеющееся, без принуждения или какого-либо специального руководства, в то время как ко мне и другим теплокровным пленникам всегда относились как к глупым или не заслуживающим доверия существам, за которыми нужно было строго следить, сдерживать и вообще контролировать.

С наступлением сумерек я решил скрыться в темноте. Но как только солнце начало опускаться за Анды, большой светящийся паук, который плел свою паутину с поразительной быстротой, завесил вход в мою хижину. Внимательно осмотрев эту паутину, я увидел, что несколько нитей с ее внешней стороны тянутся вверх к нескольким белым узелковым выступам размером с грецкий орех, которые я уже замечал прямо над входом. Каждый из них, к моему ужасу, оказался полым караульным помещением, в котором находилось несколько больших жалящих муравьев, которые, конечно же, могли мгновенно обрушиться на любого, кто потревожит паутину.

Проверив стены хижины в другом месте, я обнаружил, что они настолько прочны и надежны, что у меня не было ни малейшего шанса их проломить. Впоследствии я пришел к выводу, что белый цемент, используемый для строительства и мощения, был изготовлен пленными полчищами термитов, которые жили под землей, но что собственно строительные операции выполнялись настоящими рабами-муравьями, подобными тем, которых я видел за работой в лесу. Как бы то ни было, и тротуары, и здания были твердыми, как мрамор, с тонкой фарфоровой поверхностью.

Я провел беспокойную ночь, размышляя над своим странным положением. Хотя каждые полчаса или около того меня навещал ночной патруль кавалеристов, которые, верхом на больших светлячках, влетали через небольшое отверстие в паутине и с военной точностью совершали свой обход, в темное время суток меня абсолютно никто не беспокоил.

Более того, хотя комары казались голодными и многочисленными в этом регионе, я был совершенно избавлен от их нападений до того момента, пока вновь не обрел свободу. Я полагаю, что это было вызвано присутствием моего паука-консьержа или стрекоз-солдат, которые постоянно вились возле моей головы в дневное время – в тропиках хорошо известен факт, что все насекомые из племени комаров обходят этих традиционных врагов как можно дальше.

ГЛАВА IV

Если бы я стал подробно рассказывать обо всех эпизодах моего пребывания в плену, это было бы длинное и утомительное повествование, поэтому, описав события первого дня, я впредь буду описывать лишь некоторые из наиболее примечательных моментов моего пребывания среди этих необычных муравьев.

Как правило, моя жизнь была очень однообразной. Каждое утро, после кормления, меня отправляли на работу, где мой рост, сила и умение пользоваться палками и другими инструментами оказывались полезными для муравьиной общины. После нескольких дней копания на муравьиных полях я был занят очисткой от сгнившей листвы некоторых подземных камер, похожих на пещеры. Они были заполнены муравьями-саубасами, или муравьями-листорезами, служившими кавалеристам, и, очевидно, служили парниками для выращивания съедобных грибов.