Следующие шаги природы

В тот момент я как раз достиг небольшого участка леса, где белая цементная дорожка расширялась в некое вымощенное круглое пространство диаметром около двадцати футов, окруженное гладкими стволами деревьев и густой спутанной листвой. Это сухое и открытое пространство показалось мне удобным местом для лагеря, поэтому я прислонил ружье к дереву, снял с плеч остальные вещи и положил их на землю.

Как раз в этот момент из углубления в корнях дерева, к которому я прислонил ружье, вынырнул жук-долгоносик, размером с обычного таракана, но кроваво-красного цвета, и с поразительной скоростью пронесся мимо меня по белому открытому пространству. В мгновение ока я схватил сачок для ловли бабочек, так как увидел, что этот жук – нечто совершенно новое для науки, тем более что его длинные, обращенные назад усики, где они сходились на спине, казались соединенными белым узловатым выступом. Несмотря на то, что я не раз накрывал его сачком, жуку, благодаря его удивительной ловкости, удалось скрыться в кустах.

Однако после того, как жук исчез, я заметил, что странный белый нарост, который я заметил на его спине между развернутыми усиками, переместился и запутался в зеленом муслине моего сачка. Присмотревшись внимательнее, я с удивлением обнаружил, что это был чрезвычайно любопытный муравей, совершенно не похожий ни на одного из тех, которых я видел раньше. Его тело было белым, а гладкая блестящая поверхность напоминала поверхность парафинового воска, в то время как голова была нежно-розового цвета, усики – ярко-красными, а блестящие глаза – насыщенного фиолетового или пурпурного цвета. Этот новый и самый интересный муравей (который, очевидно, не был ни эцитоном, ни саубой) был около девяти миллиметров в длину. Его тонкие белые конечности были особенно нежными и хрупкими на вид и представляли заметный контраст с обычными муравьями Бразилии.

Но самой необычной особенностью муравья была его розовая голова, которая, по сравнению с телом, казалась просто огромных размеров. Свет слабел так быстро, что я не мог воспользоваться своей линзой Коддингтона, но я увидел, что увеличение головогруди, похоже, в основном или полностью связано с аномальным развитием переднего ганглия или мозга, а не с простым разрастанием мандибул или какой-либо части хитинового шлема, как это обычно бывает, когда голова муравья кажется непропорционально большой. Более того, когда я дотронулся до него, кожа этого странного, беззащитного муравья, вместо того чтобы быть твердой и рогоподобной, показалась мне почти такой же мягкой, как у человека.

Нет нужды говорить, что я обращался со столь ценным экземпляром с особой деликатностью и осторожностью, пока рассматривал его. Поскольку он не делал попыток убежать, я позволил ему лечь на мою раскрытую ладонь, и, не показавшись испуганным своим положением, он обратил свои бархатистые сложные глаза к моему лицу и, казалось, оценивал меня в спокойной и философской манере, что было немного забавно.

Теперь я заметил, что один из его усиков, который, по-видимому, был когда-то поврежден, был загнут вверх и назад, так что напоминал красное перо в шляпе. Это придавало лику насекомого (а когда я употребляю слово "лик", то говорю об этом вполне обоснованно, так как спереди он был похож на человеческое лицо с выпуклым заросшим лбом) специфически ухмыляющийся и в то же время мефистофельский вид, что, особенно когда маленькое существо, казалось, сознательно кивало головой в ответ на подобное движение с моей стороны, было чрезвычайно комично.

С каждым мгновением мрачные тени вокруг меня становились все глубже, и, опасаясь, как бы мой ценный экземпляр не сбежал, несмотря на его слабые двигательные способности, я поместил его вместе со свежим зеленым листом в проветриваемую целлулоидную коробку со стеклянной крышкой. Я вложил его в алюминиевый ботанический чемоданчик, позаботившись о том, чтобы металлическая защелка была надежно закреплена.

Уже совсем стемнело, и я очень устал после подъема по ручью, поэтому после торопливого ужина из печенья, запитого виски с водой из моей фляги, я натянул свою москитную палатку на разборный бамбуковый каркас и забрался в нее. Зажегши свет и обнаружив, что все щели надежно закрыты, я обернул вокруг себя свое непромокаемое одеяло, положил голову на рюкзак и вскоре крепко заснул.

ГЛАВА II

Несмотря на необычность моей ситуации, я крепко спал в течение нескольких часов, и мне снилось, что я произношу свою инаугурационную речь перед Британской ассоциацией в Глазго. Эта речь, должен заметить, занимала мои мысли на протяжении всего путешествия, и я не только записал множество метких фраз, которые время от времени приходили мне в голову, но и уже выучил наизусть продуманную и впечатляющую речь.