Следователь по особо секретным делам

Даже Смышляев – всегда умевший по-актерски держать лицо – и тот практически разинул рот от изумления. Об остальных же и говорить нечего. Все переводили взгляд с Веры Абашидзе на её мужа и обратно. Великанов кривил губы в ухмылке. Назарьев как-то весь подобрался и посуровел. Данилов печально качал головой. А у самого Абашидзе в его черных, как у египтян с фаюмских портретов, глазах блестели слезы.

– Вера, – выговорил он с явным усилием, – почему же ты не говорила мне, что это представлялось тебе так?

– Ах, почему не говорила? – Вера внезапно утратила всё напускное хладнокровие, и слова эти выкрикнула резко и визгливо, срываясь на фистулу. – А если бы я сказала, ты бы перестал? Когда я попросила тебя о разводе, что ты мне сказал? Ты сказал: нужно подождать, пока ты решишь квартирный вопрос! Ты и не собирался со мной разводиться! Ты хотел вечно меня шантажировать тем, что вышвырнешь на улицу – выпишешь из квартиры, если я перестану считаться твоей женой!

– Шантажировать? – пролепетал ошалевший Абашидзе. – Да я бы никогда…

Но бывшая жена уже не слушала и не слышала его.

– А теперь, – она перешла на почти оглушительный крик, не стесняясь присутствия свидетелей, – ты льешь крокодиловы слезы – корчишь из себя хорошего! Да единственное, что ты сделал хорошего – познакомил меня с этим человеком! – Она указала на Данилова, который при этих её словах выпрямился и будто стал выше ростом. – Он готов был ради меня бросить всё – службу, квартиру в Москве, даже страну!

– Как это – даже страну? – неожиданно спросил Великанов; он больше уже не ухмылялся – глядел на Веру цепко и въедливо.

И бывшая жена Абашидзе явно уразумела, что сболтнула лишнего. Однако давать задний ход она точно не планировала. Опустив руку в карман своего элегантного костюма, она выхватила оттуда маленький черный пистолетик. Отнюдь не игрушечный. Скрябин тотчас идентифицировал это оружие: дамский пистолет немецкого производства «Walther Model 9». Весивший всего 250 граммов и имевший в длину около 10 сантиметров, он был практически незаметен в кармане. И всё равно – Скрябин последними словами изругал тех разгильдяев, которые снимали беглецов с поезда «Москва-Новосибирск» и доставляли в Москву. Они даже не произвели досмотр одежды задержанных! Почти наверняка разгильдяями были сотрудники проекта «Ярополк», имевшие много особых навыков, но – не в плане задержания и конвоирования преступников.

– Вера! – закричал Данилов и кинулся к своей пассии.

И это было первое несчастливое совпадение из числа произошедших в тот вечер.

7

Самсон Давыденко кое-как продрал глаза. И тут же усомнился в том, что он жив. Ну, не может ведь живой человек, открыв глаза, увидеть перед собой одно сплошное серое поле – однотонное, одинаковое во всех направлениях, не приправленное никакими иными красками или оттенками? Серость этого поля простиралась во все стороны, насколько хватало взгляда Самсона. И была она теплой, податливой и щекочущей.

Самсон несколько раз глаза закрывал, потом снова их разлеплял – серое поле никуда не исчезало. И прошло минуты три или четыре, прежде чем наркомвнуделец уразумел, что видит. Он лежал носом в пол на сером войлочном покрытии, которое устилало лестничную площадку, откуда он давеча вел наблюдение за вахтером. Но при этом в его теле отсутствовало ощущение лежания. Если бы войлок не щекотал ему кончик носа, Давыденко не сомневался бы, что стоит на ногах.

– Ну, слава Богу, вы очнулись, – услышал он откуда-то (из-за линии горизонта) издалека смутно знакомый ему мужской голос. – Жаль, я не узнал вас сразу – не понял, что это вы приходили тогда вместе с Танечкой. Теперь-то я понимаю: это не вы её заморозили. Ну, то есть, устроили так, чтобы Танюша замерзла. Так что я уж точно не должен был напускать на вас её. А теперь вот – она сбежала. И куда направилась – я вообразить не могу.

Самсон попробовал повернуть голову, но не сумел. И все же краешком периферийного зрения он увидел обутые в добротные ботинки ноги, явно принадлежавшие сторожу Валерьяну Ильичу. А тот продолжал себе говорить:

– И она, мерзавка, что-то с вами сделала, прежде чем удрала. Хотя – это я ей велел: обездвижить незваного гостя. Вас, то есть. Но я не знаю теперь, сколько времени ваша обездвиженность продлится. Вы говорить-то можете? Судя по всему, нет. Ну, да ладно. Тогда буду говорить я. А вы послушайте.

Шея Давыденко по-прежнему не поворачивалась. А всё его тело иллюзорно ощущало себя находящимся в вертикальном положении. Так что все попытки наркомвнудельца встать ровно ни к чему не приводили. Его мозг отказывался отдавать мышцам соответствующие команды.

Самсон увидел, как пожилой сторож сел рядом с ним прямо на пол – на серое войлочное покрытие. И поставил рядом с собой бутылку зеленого стекла – с чудной пробкой в виде рыбьего туловища, которая цепочкой крепилась к горлышку. Бутылку Валерьян Ильич не закупоривал, как если бы рассчитывал, что её обитатель (обитательница?) по собственной воле вернется обратно в свое узилище.

8