Следопыт

Смолин шел в центре солдатской цепи, вдоль сырого, густо заросшего оврага. Он сам выбрал это место. В таких случаях или похожих начальник заставы целиком полагался на чутье следопыта. Почему он облюбовал именно это направление — кромку лесного оврага? Прежде всего потому, что хорошо знал повадки строителей схронов. Бандеровцы чаще всего рыли себе берлоги на высоких и сухих местах, чтобы их не беспокоили грунтовые воды. Оврагов они не боялись. Овраг прекрасно отсасывал грунтовые воды и сырость. Кроме того, в овраге, особенно лесистом, легче спрятать входной и выходной люки, дымоход, вентиляционный шурф. По овражному ручью можно почти вплотную, не боясь ищейки, подойти к лазу схрона. В овраге незаметны передвижения. Летом он полон спасительного сумрака, зимой завален снегом, непроходим.

И не обязательно, чтобы такой овраг был у черта на куличках, вдали от дорог и населенных пунктов. Бандеровцы закладывали схроны даже вблизи сел, откуда были родом. В сорока или пятидесяти шагах от домов. В таких случаях дымоходы своих берлог выводили в трубы хат и не мерзли зимой.

Но нередко схроны закладывались в самых неожиданных местах. Трудно их было найти еще и потому, что они были построены давно, в то время, когда в Западной Украине владычили гитлеровцы. Земля успела слежаться, заросла травой, бурьяном. Даже новые деревья выросли над схронами.

И все-таки пограничники находили их. Уцелели лишь те, которыми по тем или иным причинам бандеровцы не пользовались.

Застава шла лесом уже пятый час. Все устали. И начали сомневаться, что схрон может быть здесь в лесу, под боком у крупного населенного пункта, недалеко от автомобильной дороги.

А Смолин продолжал верить и упорно искал. Где-то здесь тайник. Просто он хорошо замаскирован. Наверное, прошли мимо и не заметили. А должны были заметить. Ведь только вчера бандеровцы столько мяса втащили в свою берлогу. Непременно оставили след на земле, траве, в кустах. Бесследно такие дела не делаются.

— Ну, на сегодня все, старшина! — сказал начальник заставы. — Скоро вечер. Пора домой. Завтра продолжим поиск.

— Еще немного пройдем вперед, товарищ капитан. Самую малость.

— Никуда не денется от нас схрон и завтра, если он есть.

— Схрон, конечно, не уйдет, а вот квартиранты…

— Не дураки бандеровцы, чтобы в такое время в норы забиваться. До первых хороших морозов на воле будут шастать.

— Ну!

Соглашаясь с начальником, Смолин все-таки шагал вперед.

Капитан добродушно улыбался. Ему нравилась настойчивость следопыта.

— Упрямый же ты, старшина! Поворачивай!

— Слушаюсь, товарищ капитан!

Назад пошли быстрее и уже не цепью, как раньше, а шеренгой. Теперь все весело разговаривали.

Смолин шагал в ногу с заставой, не отставал, но по-прежнему разглядывал землю, траву, кустарник, деревья. Сейчас шел не по самой кромке оврага, а чуть правее.

Его внимание привлекло огромное, в два обхвата сухое дерево. Остановился, пытливо осмотрел старую, умершую на корню сосну. Погибла давно. Сердцевина прогнила, осыпалась. У самого корня немалое дупло. Смолин просунул руку. Просторное. Без крыши и дна. Сквозное. Вполне может служить отдушиной или дымоходом.

— Ну, что там, старшина? — спросил начальник заставы.

— Пока ничего не ясно, товарищ капитан.

— Давай выясняй быстрее.

Ребята остановились и заинтересованно смотрели на Смолина.

Он выломал длинную, тонкую ореховую палку и начал ощупывать ею дупло. Палка утонула в дупле метра на полтора и уперлась во что-то твердое. В корни? Но может быть, и в заслонку.

Смолин послюнявил палец и опустил руку в дупло. Движения прохладной воздушной струи как будто нет.

— Испытай огнем, — посоветовал капитан.

Да. Огонь вернейшее средство. Смолин достал из кармана старую газету, скомкал, поджег и, подождав, пока разгорится, бросил в дупло. Повалил густой дым, потом вспыхнуло и потянуло вверх пламя.

— Есть тяга, товарищ капитан! — радостно закричал Смолин. — Труба это, а не дупло. Где-то здесь схрон. Разрешите искать?

Пограничники рассыпались во все стороны. Усталости как не бывало. Теперь, когда цель близка, каждый работал с удесятеренной энергией. Обшарили все кусты, осмотрели каждое молодое деревце, поднимали с корнем пласты увядших трав, заглядывали под каждый трухлявый пень, ощупывали каждый бугорок, каждую ямку.

Деревянный люк, пятьдесят сантиметров на пятьдесят, обнаружили под молодой елочкой. Потянули ее кверху, и она пошла вместе с комом земли. Лаз замаскирован был отлично: дерн, утрамбованный перегной, ржавые листья.

Смолин посветил фонариком в темное квадратное отверстие и увидел добротно раскрепленный колодец и небольшую, с редкими перекладинами лестницу.

— Разрешите, товарищ капитан, обследовать?

— Хочешь напороться на автоматную очередь! Отставить! Посылай на разведку собаку.

Смолин побледнел — это было заметно даже в надвигавшихся сумерках.

— Какой Аргон разведчик? Ничего не увидит в темноте, ничего не сможет рассказать.

— А нам и не надо его рассказов. Через минуту все будет ясно. Пускай!

— Жалко, товарищ капитан! Лучше я сам полезу.

— А себя не жалко?

— Я как-нибудь ухитрюсь, изловчусь, а собака…