Следопыт Бероев

Мы с Бероевым переглянулись. Обоим стал ясен смысл задуманной многоходовки. Главное тут было, что дело прекращается с признанием вины Микушева. После этого пишется представление в облохотуправление о совершенном тяжком преступлении. И управлению не остаётся иного, как уволить несговорчивого охотинспектора с работы.

– Нашими руками, значит… – буркнул Бероев.

– Поступаем так, – констатировал я. – Следователь немедленно выносит постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления. Вы оба передаёте мне по рапорту на имя начальника УВД об обстоятельствах возбуждения уголовного дела и задержания. С райпрокурором сами после объяснитесь. Но, на вашу удачу… – Я не удержался от эффектной паузы. – Беглеца мы с Олегом Павловичем уже обнаружили!

Залесьев и Цыпко одновременно вскинули ошеломлённые лица.

– Потому про побег разрешаю не упоминать. Микушев завтра сам вернётся в посёлок. Все мероприятия по розыску необходимо срочно отменить. И предупредить всех, кто задействован.

Большой рот Залесьева раздвинулся в улыбке. Кажется, даже веснушки на его лице расцвели радостными солнышками. Главная ответственность начальника РОВД – в побеге из-под стражи. А раз побега нет, то и угроза увольнения миновала. За всё остальное – отвечать следователю.

Оба принялись подниматься. Залесьев – в нетерпении. Цыпко – тяжко навалившись на стол.

Бероев напоминающе постучал по своему баулу.

– И ещё… – жестом я осадил обоих. – Есть ощущение, что вам не хватает работы!

– Это мне-то! – с прежним напором вскинулась Цыпко. Хваткая, боевитая натура брала своё. – Да у меня хренова туча дел! Сказать, сколько всего в производстве? По дорожному со смертельным исходом арестантский срок просрочен! Если завтра не получу санкцию, таких звездюлей наполучаю, что и без побега на выход пойду! Да ещё обвинительные по двум хулиганкам!

– Валентина! – осадил её начальник.

– Так х… ли тут… Ездят, учат кто ни попадя! А сами живых дел в руках не держали. Если такие умные, придумали б, как нагрузку снизить!

Слёз как не было. Ручейки косметики застыли пересохшими руслами.

Мне даже жаль стало разбитную, мужиковатую, но отважную по-своему бабу – не каждый решится так дерзить человеку, от которого зависит твоя судьба.

Впрочем, она ещё не догадывается, что едва-едва отхлебнула из чаши неприятностей.

– Так вот я вам ещё одно дело подброшу! – Я принял от Бероева пачку документов. – Утром мы с начальником опергруппы охотуправления задержали двух браконьеров, охотившихся в ночное время на транспорте. В этих материалах фактически готовое уголовное дело. Как говорится, упаковывай – и в суд.

– Олег Павлович, – попросил я, – посмотрите, как там задержанные. Если Глазычев протрезвел, приведите прямо сюда.

Бероев, кивнув, поднялся. Прежде чем выйти, обернулся.

Цыпко, разом поблекшая, покачивалась взад-вперёд. Залесьев озадаченно оглаживал вихры.

Я передвинул материалы следователю.

– Вроде солидная должность. Инженер-технолог леспромхоза – и без лицензии, ночью, на тракторе!.. Лосиха с лосёнком, изюбр. Да ещё несовершеннолетнего вовлёк.

– Это ещё откуда?! – вскинулась Цыпко.

– С его слов, сын чиновника из Москвы. В общем, на этот раз, в отличие от Микушева, у вас все основания для ареста.

– Убью! – простонала Цыпко.

– Валентина! – окрикнул Залесьев.

– Да что там? Сам, что ль, не видишь, что они всё знают?

В сопровождении Бероева вошёл помятый, протрезвевший Глазычев. Его знобило.

– Считай, из вытрезвителя. Скит-то выстудило. – Бероев усмехнулся. – Пацана в дежурную часть отдал. Его там горячим чаем отпаивают.

Глазычев неловко кивнул. По знаку Залесьева опустился на краешек стула. Не зная, как держаться, принялся зыркать на Цыпко. Но та, налитая злобой, сжав кулачки, уткнулась в стол.

Молчание затянулось. Сгустилось. Запахло грозой.

– Ты что за лапшу мне на уши навешал, гадёныш?! – едва слышно просипела Цыпко. – Это называется в техцентр за цепями послали?!

Она принялась шарить вокруг. Нащупала ногой швабру, схватила, подскочила к оробевшему Глазычеву. И – гроза разразилась. Не примеряясь – справа-слева – принялась хлестать доставленного, выцеливая по голове.

Высоченный Глазычев вскочил и защищался, выставив руку:

– Валечка, прости… Не мог я отказать! Сама знаешь!

– Кто на карачках ползал, что в последний раз! Всё лебезишь, угождаешь? – Обозлённая, что не может достать до головы, Цыпко впала в буйство и принялась тыкать острым концом швабры в пах. – Говнюк! Шестёрка директорская!

Залесьев с трудом втиснулся меж ними.

Но и тогда Цыпко продолжала наскакивать, так что пару раз деревяшкой перепало начальнику отдела. Лишь когда Залесьев ойкнул от боли, она чуть остыла.

– Долебезился, вонючка, до тюрьмы. Думаешь, опять прикрою?! На, выкуси! – Мужским жестом она хлестнула ладонью одной руки по сгибу другой. – По мне, всю бы вашу ораву во главе с Большуновым в одну помойку выкинуть, воздух бы в районе чище стал. Вот уж воистину паучило! Всех под себя подмял!.. Ты знаешь, кто это?! – ткнула она в мою сторону.

– Знаю! – подавленно признал сожитель.