Следопыт Бероев

– Не учи учёного, – бросил я – в предвкушении знакомой работы.

Глазычев как раз подписывал показания, когда Бероев заглянул в кабину. Вопросительно глянул.

– В основном признал, – успокоил я его.

Бероев протянул задержанному протокол досмотра. Показал на разложенные на снегу упакованные вещественные доказательства.

– Ознакомься, прежде чем подписывать. Тут, считай, разложены все квалифицирующие признаки – до трёх лет с конфискацией.

Глазычев поморщился, подмахнул, не читая.

– Ещё поглядим, чего у вас выйдет, – бросил он. Впрочем, прежняя задиристость с него сползла. Он ещё взбрыкивал, но уже мало походил на недавнего куражистого, готового идти на таран браконьера.

– Так откуда пацан? – поинтересовался у меня Бероев.

– Некто Игорь Голубович, сын замминистра. Отец привёз с собой. Вот вывезли в тайгу, на первую охоту. Так сказать, подарок к семнадцатилетию.

– Отчего ж отец сам его с собой не взял? – недопонял Бероев.

– А это не моё дело, – отругнулся Глазычев. – Попросили прокатить по тайге, я и вывез.

– Большунов, конечно, приказал?

– А вот это уже не твоего ума. – Глазычев зыркнул на охотинспектора прежним, злым взглядом. – И вообще припишите: пацан не охотился. Просто пьяный спал…

Обоих браконьеров мы поместили в «скит». Мальчишку пришлось занести и положить на матрас на полу. Глазычева усадили рядом. К моему удивлению, Бероев достал из безразмерного своего баула наручники и ловко пристегнул задержанного.

– Ничего! Целее доедет, – успокоил он меня.

Отогнав трактор на обочину, мы тронулись на Качуг.

– А теперь скажи, – обратился ко мне Бероев. – Ты по жизни судьбой обиженный или моча в голову ударила?

От неожиданности я оторопел.

– А что? Ждать было, пока на таран пойдёт?

– Переть под пулю по открытой местности ума не надо! – отчеканил разгневанный Бероев. – Я новичков первым делом этому учу. А ты – подполковник! Твоё дело было из-за укрытия меня страховать! Почему вообще попёр к трактору без оружия?

Я огляделся. Обнаружил «тозовку» за сиденьем. Там, где и была. Оказывается, я попросту забыл её в кабине.

– Извиняйте, дядьку! Лопухнулся. – Но, отвыкший от публичной выволочки, тут же взбрыкнул: – Ладно. Я с дурья полез. Только сам-то зачем припустил следом? Раз по инструкции кому-то положено прикрывать из-за машины, вот и прикрывал бы.

Бероев смолчал. Но так, что я понял: нет для него большего позора, чем подставить под пулю новичка. Извиняясь, потрепал его по рукаву.

– Кстати, насчёт допроса! – поспешил я перевести разговор. – Поначалу был уверен, что признание из Глазычева придётся клещами вынимать, и вдруг – растёкся. Всё подчистую признал.

Бероев хмыкнул.

– Чтоб расшифровать, где источники его наглости и покладистости, тебе здесь на пару лет пришлось бы осесть. Пока он думал, что попался охотинспекции, был уверен, что в районной милиции покроют. Единственный следователь Качугского райотдела – Цыпко. Слышал такую фамилию?

– Да, как раз от Микушева, – подтвердил я. – И чем он знаменит?

Бероев помолчал интригующе:

– Не он – она. Валентина Цыпко. Это его сожительница.

Райцентр Качуг – поселок городского типа на десяток тысяч жителей. Деревянные дома и бараки. В центре посёлка Бероев неожиданно для меня остановился у одноэтажного дома, аккуратного, с милыми сине-белыми наличниками на окнах, с голубым штакетничком перед входом. Тем удивительней показалась мне доска над входной дверью – «Отдел внутренних дел Качугского райисполкома».

Я почувствовал себя озадаченным. Места в аккуратном домишке хватало разве что на опорный пункт милиции. И уж точно не для райотдела с его многими службами. Правда, глянув сбоку, заметил, что дом будто хвост отрастил: там, где у обычных жилых домов пристроены подсобные хозяйственные помещения, а далее – огород, этот вытянулся в длину метров на сорок. У палисадника стоял потрёпанный милицейский ГАЗ-69. Машина была пуста, но мотор работал. Гоняли его сутками. На морозе слабосильный двигатель, остынув, мог не завестись вовсе.

Галаджев меж тем снял замок со «скита».

Раскрыл дверь и – присвистнул.

Оба задержанных спали. Мальчишка как сопел на матрасе, так и продолжал. На скамье, навалившись на металлическую скобу, к которой был прикован, храпел Глазычев. В кунге установился сивушный дух. По полу каталась пустая поллитровка.

– И на старуху бывает проруха. В валенке спрятал. А я не доглядел, – констатировал Бероев. – Похоже, со страху напился.

Мы вновь закрыли обоих в «скиту».

Рабочий день как раз начинался. По тусклому коридору сновали сотрудники. У кабинетов в ожидании вызова ёрзали на скамейках посетители из местных. Под валенками растекались грязные лужи. У таблички «Начальник ОВД Залесьев» Бероев постучал. Зашёл. Я – следом.

За столом, облокотившись на жилистые руки, дремал поджарый мужчина. Наметившаяся, с полтинник, плешинка смотрела точнёхонько на дверь.

В кабинете было натоплено, и сидел он в милицейской рубахе с расстёгнутым воротом, китель с мятыми капитанскими погонами висел на спинке, наброшенный наискось.

– Ну, что опять? – спросил он недовольно. – Сказано же вам, обормоты, дайте часик соснуть.