Следак - 2

— Слушай, извини, мы тебя за грабителя приняли, — раскаяния в голосе старшего из наряда в звании сержанта не улавливалось.

— Есть чем вытереться? — зажимая нос, спросил я у Скворцова.

Он сдернул ближайшую с бельевой веревки вещь и протянул мне.

Сел на корточки, привалился спиной к стене и задрал лицо вверх, чтобы унять кровотечение.

Сотрудники ППС в это время работали с хозяевами квартиры, выясняя у тех, что здесь произошло.

Молодая, не больше тридцати, но какая-то забитая жизнью женщина, в выцветшем и порванном халате, плача, объясняла, что муж напился и приревновал ее к соседу.

— Значит гонялся за тобой с топором и грозился убить? — уточнил сержант.

Женщина всхлипнула.

— Заявление писать будешь?

— Сонька, не дури! — вмешался хозяин квартиры.

— Заткнись! — мужика оттащили подальше от жертвы.

— Вы его заберете да? — спросила она, оглядывая нас всех по очереди подбитым глазом.

— За попытку убийства он надолго сядет, — уверил ее сержант.

— Надолго? — задумалась женщина. — А на что мы с Сашкой жить будем? А кто все это отремонтирует? — она обвела взглядом недавние разрушения.

— А если он тебя с Сашкой убьет?! — разозлился сержант.

— Да нет, что вы, — замотала она головой. — Сашеньку он и пальцем никогда не трогал. Витька просто сегодня выпил лишнего. А я сама виновата, попросила соседа мешок картошки из сарая в квартиру поднять, — принялась она нас уговаривать.

— Ладно, поехали, — сержант утратил интерес к этой семейке.

— До центра подбросите? — сориентировался Скворцов.

— Поехали, — кивнул ему старший наряда.

Вадим схватил меня под руку и потащил на выход.

— Да я сам, — вырвался я. Настроение стало совсем паршивым. Как с таким лицом выполнять комсомольское поручение? Грачева меня точно изнасилует.

На выходе вновь встретился глазами с мальчиком. Он все так и сидел под вешалкой, боясь выбраться из убежища.

— Слушай сержант, нельзя же ребенка с этими ненормальными оставлять, — догнал я его на лестнице.

— А что мы можем? Баба не хочет писать заявление! А если принудим, она все равно его потом заберет. Плавали, знаем, — сплюнул он.

— Я могу показания дать, — предложил я.

— Лучше не вмешивайся, — дал он совет. — Сам же виноватым останешься. Они помирятся и скажут, что это ты залез к ним в хату, а мужик от тебя отмахивался тем, что под руку подвернулось.

— Альберт, это вообще не наш район, поехали уже отсюда, — Скворцов тоже не разделял мое рвение.

— Как там у нас дела? — сменил я тему, когда мы уже ехали в служебной машине.

— Никак. Мимо всё, — расстроил он меня еще больше.

— Слушай, Вадик, ты недавно жаловался, что тебя Лусенко картотеку заставил делать, — вспомнилось мне. Видимо, от выброса адреналина мозги заработали как надо. — А что это за картотека?

— Да сверху приказ по райотделам скинули о создании картотеки по способу хищений. Скорей бы уже закончить, да в город сплавить. Надоела она мне до чертиков. — Скворцов привычно начал ворчать на эту тему.

— А чего ты молчал?! — перебил я его. — Карманные кражи ведь тоже должны учитываться?

— Да нет у нас их! Щипачами городское управление занимается, — вспылил он, и я вспомнил что он мне об этом уже говорил.

— То есть информацию по карманникам другие райотделы тоже не собирают, картотеку по ним чисто город ведет, — задумчиво проговорил. — Мне надо срочно в управление!

— Ночь уже, — напомнил мне Скворцов. — К тому же кто-то мне девочек обещал.

И этот понедельник выдался безрадостным. Болел нос, даже притронуться к нему не мог. Нет, мне его не сломали, но без отека не обошлось из-за чего было трудно дышать, да и видимые последствия были — гематомы возле носа, ну хоть не под глазами.

Мой непрезентабельный вид, как и ожидалось, сразу вызвал гнев у начальства.

— Чапыра, ты ведь это специально! — неистовал на утренней оперативке Курбанов. — Решил нас опозорить?!

— Встречу со студентами можно отложить, — предложил я как вариант.

— Некуда ее откладывать! В это воскресенье уже седьмое ноября, а сразу после — День Милиции. А мероприятие велено провести до праздников!

— Проведите ее тогда сами, — огрызнулся я. — У вас и звание повыше и опыта побольше. Вы о службе можете рассказать всяко больше моего.

— А ты не охренел? — задохнулся майор от возмущения.

— Хватит уже пререкаться! — претензия Головачева предназначалась только мне. — Так пойдешь. Все равно больше некого послать. — подполковник перевел взгляд на своего зама. — До праздников надо как можно больше дел в прокуратуру направить, а Чапыра у нас здесь один комсомолец-нераскрытчик, — состряпанное начальством словосочетание всех рассмешило.

— Кто тебя так разукрасил? — начал допытываться Курбанов.

— Соседи, — ответил я. — Случайно. За грабителя приняли.

Вновь послышались смешки.

— Отчего-то меня это нисколько не удивляет! — припечатал майор.

— Чапыра, доложи по форме! — унял всеобщее веселье Головачев.

— Как ты вообще в той дыре оказался?! — вновь взъелся Курбанов после того, как я закончил доклад. — Это же другой конец города!

Я предпочел проигнорировать вопрос.