След предателя

С правого фланга, отвлекая внимание, вот-вот должен заработать крупнокалиберный пулемет. Вжавшись в землю, старшина Щербак терпеливо ждал, когда это случится, и пулеметчик не подкачал. Тяжело и часто сначала затарахтел станковый пулемет, разбивая в щепы бруствер передних окопов. Затем раздались минометные разрывы, осыпая мелкими осколками немецкие позиции. Небо прорезали трассирующие пули. Но все это было немного в стороне, отвлекая внимание противника от ускользающих к лесу разведчиков.

Точно так же, под минные разрывы, преодолевая вторую линию обороны, разведчики миновали разбитую самоходку с разбросанными по земле траками и скатились в глубокий овраг, дохнувший на них прелой болотиной.

Понемногу рассвело. Со дна оврага разрывы артиллерийских снарядов казались далекими и не такими страшными. Впереди темной полоской с заросшими берегами показалась река, над которой легким белесым облачком поднимался туман. За рекой стоял густой влажный лес. Это уже глубокий немецкий тыл, где расположились подразделения обеспечения, полевые госпитали, склады. Там следует быть особенно внимательными.

Отчего-то возникла уверенность, что ничего не случится. Так бывает: колотят пушки, разрываются мины, строчат беспрерывно пулеметы — даже головы не дают поднять, — а в сознании вдруг возникает уверенность, что на этот раз ты останешься жив. Такое чувство придает уверенности, позволяет действовать правильно, что в конечном итоге и уберегает от беды.

Нечто подобное произошло и сейчас. Легкий туман, поднявшийся над рекой, заворожил, успокоил окончательно и вселил надежду.

Время для разведки подходящее — еще не рассвет, его отблески только проглядываются на горизонте, но для сна самый час.

Бодро сбежали по оврагу, его устье, пряча разведчиков в густом высоком папоротнике, упиралось прямо в песчаный берег, заросший густыми прутьями ивняка. Раздвинув ветки, старшина внимательно посмотрел на гладкую речную поверхность: ни вспышки, ни движения, не слышно даже щебетания птиц. Все умерло в предрассветную рань, чтобы через несколько часов вновь воскреснуть, наполнить окружающее пространство звуками.

В самом широком месте реки Щербак заприметил, как гладь воды чуток зарябила, вздулась. Так бывает, когда течение обходит какую-то подводную преграду — камень или остатки давней запруды.

— Глянь туда, — показал старшина Строеву. — Похоже, там брод. Видишь, вода бурунами пошла.

— Так оно и есть, товарищ старшина, — согласился Строев. — Думаю, по грудь будет.

— Тогда пошли… За рацией смотри, а то без связи останемся, — наказал Щербак слегка отставшему Калмыкову.

— Как же иначе, товарищ старшина, — едва слышно отозвался радист. — Конечно, смотрю.

— Может, помочь? — предложил Строев.

— Не нужно, я за рацию отвечаю, я ее и понесу.

— Надеть немецкие каски, кто знает, как там. — Они достали из вещмешков каски, застегнули их под подбородком. — Потопали.

Подняв над головой вещмешок с патронами и автоматом, старшина осторожно, прощупывая ногами дно, стал переходить реку. За ним, ступая след в след, пошел радист, крепко держа в руках рацию; Строев шел замыкающим, внимательно всматриваясь в примолкший лес, отчего тот казался подозрительным и враждебным.

Вдруг неожиданно, разорвав тишину, закуковала кукушка. На душе немного полегчало. Вода добралась до пояса, затем поднялась по грудь. Сейчас, когда тело стало почти невесомым, старшина почувствовал течение, которое силилось его приподнять и уволочь за собой. Приостановившись, Богдан принял устойчивое положение и маленькими уверенными шажками двинулся прямо по направлению к лесу. Вышел на берег и, юркнув под куст, присел на корточки.

Связист преодолевал брод осторожно. На одном плече рация, в другой руке — автомат. В какой-то момент показалось, что он потерял равновесие, — колыхнулся, отошел на шаг, потревоженный течением, но потом снова зашагал крепко и уверенно.

— Уф-ф! — выдохнул Калмыков, шагнув на берег. — Струхнул малость, яма там была, думал, не удержусь.

Щербак вытащил из-за пазухи подробную карту, бережно развернул. Повертев головой, выбрал ориентиры — устье реки, излучину — и привязался на местности.

— Мы находимся вот в этой точке. А теперь идем в семьдесят первый квадрат, все время лесом. На этом участке будут три проселочные дороги. Нужно быть осторожнее. Посмотрим, что там делается, и обратно. У нас всего сутки. Сейчас выжимаемся по-быстрому и — побежали!

Рассвело совсем. Теперь стало заметно, что земля оделась в густую зелень, украсилась желтыми и голубенькими пятнами распустившихся цветов. На небе исчезли поблекшие звезды, только одна из них, самая яркая, еще пробивалась через бледную синеву тусклым малахитовым светом.

Пахло цветами и свежей травой. Еще каких-то несколько минут назад вокруг была настораживающая тишина, а теперь вдруг все зашевелилось, застрекотало, зачирикало — оказалось, что каждая пядь земли наполнена жизнью.

Где-то совсем поблизости назойливо заверещал кузнечик, за ним энергично и очень весело засвистела какая-то птаха.