След хищника

— Ждите нас с Тони. Мы придем вас встретить. Возможно, мы придем гораздо позже вас, мы не уверены. Но, пожалуйста, ждите. Ждите молча.

— Это все, что ты хотел мне сказать? — с сомнением спросил он.

— Мы расскажем остальное, когда встретимся. Но очень важно правильно рассчитать время... так вы подождете?

— Да, — сказал он, собравшись с мыслями.

— Хорошо. Встретимся.

Я положил трубку. Тони с довольным видом кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Как с нервишками?

— Дрожат. А у тебя?

— Честно говоря, — сказал он, — когда я иду на такие дела, я чувствую себя вдвое живее, чем обычно.

Я тихо отвез нас назад в Итченор и поставил машину в ряд с другими, припаркованными за углом того дома, где укрылись похитители. На улице слабо горел единственный фонарь, да и то за углом, что в особенности порадовало Тони, поскольку ему нужно было время, чтобы приспособиться видеть в темноте. Он вытащил тюбик краски, начернил руки и лицо, а я снова включил «жучки» для окончательной проверки. Оба «жучка» молчали.

Я посмотрел на часы. Два пятнадцать. Люди Иглера будут на месте к двум тридцати. Если повезет, похитители будут спать.

— Разрисуй морду, — Тони протянул мне тюбик. — Не забудь о веках.

Если услышишь, что кто-то идет по улице, забейся в угол и закрой глаза. Если сделаешь так, то в темноте тебя будет почти невозможно разглядеть. А стоят и ходят, блестя зенками, только тупые козлы.

— Ладно.

— И имей терпение. Тишина — она времени требует.

— Ага.

Он вдруг ухмыльнулся, по-сатанински блеснув зубами на черном лице.

— На фиг годы тренировок, если ни разу в жизни этим не воспользуешься?

Мы вышли из машины на тихую пустынную улочку, и Тони достал из большой холщовой сумки в багажнике свое замысловатое, нежно любимое снаряжение.

Я помог ему залезть в конструкцию из легкого черного материала, придерживая его, пока он просовывал руки в рукава и застегивал «молнию» от пояса до горла.

В этом наряде он уже не казался, как обычно, гибким — теперь это был горбун, блоки питания нелепо бугрились на плечах.

Сама «сбруя» состояла из огромного количества карманов — как вшитых, так и навесных. Все необходимое лежало по карманам, поскольку то, что прикреплялось обычным образом, как альпинистское снаряжение, звякало и стучало, да к тому же отражало свет. Все, что использовал Тони, было матово-черным и по возможности покрыто слегка липкой оболочкой для лучшей хватки. Когда он впервые показал мне свое снаряжение, я был просто очарован. К тому же я почувствовал себя чуть ли не привилегированной персоной — ведь он держал в секрете от большинства партнеров само существование этого снаряжения, так как опасался, что они запретят его использовать.

— О'кей? — спросил он.

Я кивнул. Вроде бы дышать костюм ему не мешал, но мои собственные легкие, как мне показалось, чуть ли не отключились. Ведь он с голыми руками не раз отправлялся туда, где ждала смерть, и, смею вас заверить, грабеж в приморской английской деревеньке по сравнению с этим просто пикник.

Он ткнул в незаметную кнопку где-то у шеи, послышался приглушенный писк; когда включилось питание, писк перешел в слабое шипение, неслышимое в двух шагах.

— Отлично, — сказал он. — Давай сумку.

Я вынул холщовую, сумку из багажника, тихо закрыл и запер дверь машины. И мы — оба в черном — тихонько дошли до угла, где Тони вдруг растворился в темноте и исчез. Я досчитал до десяти, как было условлено, опустился на колени и осторожно, с колотящимся сердцем, впервые окинул взглядом смутно видневшуюся впереди цель.

— Все время сиди на коленях, — сказал Тони. — Часовые обычно смотрят на уровне головы, а не так близко к земле.

Передо мной был заросший сорняком садик, однако я видел его смутно, хотя глаза и привыкли к темноте.

— Передвинься к стене дома, правее, — приказал Тони. — Сложись пополам, голову опусти. Когда доберешься, встань лицом к стене и оставайся в самой густой тени, которую найдешь.

— Хорошо.

Я выполнил его инструкции — никто не окликнул меня, никто не поднял в доме суматоху.

Надо мной на стене я увидел, подняв голову, что-то темное, бесформенное, вовсе непохожее на человека. Никто и не понял бы, что это человек.

Никто, кроме людей вроде Тони, который лез по голой стене на присосках, работающих с помощью вакуумного насоса на батарейках. Тони мог забраться и на небоскреб, так что пара этажей для него — просто раз плюнуть.

Мне показалось, что я прождал целую вечность. Сердце глухо колотилось в груди. По улице никто не проходил — бессонница никого не мучила. Никто не выгуливал своих балованых собак. Приморский Суссекс быстро засыпал и видел сны, и только полицейские, «Либерти Маркет» и, возможно, похитители бодрствовали.

Что-то слегка задело меня по лицу. Я поднял руку, чтобы схватить это, и поймал болтающийся конец черной нейлоновой веревки.

— Привяжи сумку, я подниму, — сказал Тони. Я послушался, и необъятная холщовая сумка исчезла наверху во тьме.