След хищника

Я не мог прочесть по ее лицу ее мнения обо мне, но, наконец, она вздохнула, словно приняла решение.

— Хорошо... дайте и мне совет, — сказала она. — Я очень странно себя чувствую. Словно сбилась с ритма жизни, только еще хуже. Какой-то временной сдвиг. Словно иду по папиросной бумаге. Словно все нереально. Все время хочется плакать. Я ведь должна быть безумно счастлива... почему же не так?

— Это реакция, — ответил я.

— Вы не понимаете... вы и представить не можете... на что это похоже.

— Я от многих слышал, на что это похоже. От таких людей, как вы, сразу после освобождения. Они рассказывали мне. Сначала — ошеломляющий шок, невозможность поверить в то, что случилось. Унижения, специально нацеленные на то, чтобы запугать вас, заставить чувствовать себя беззащитным.

Никакой ванны. Иногда никакой одежды. И, конечно, никакого уважения. Никакой доброты, никакой мягкости. Заточение, в котором не с кем говорить, нечем заполнить мысли, только неуверенность и страх... и чувство вины... Вины за то, что не сумел сбежать в самом начале, за горе, которое обрушилось на вашу семью, вина за то, во что может обойтись выкуп... и страх за собственную жизнь, если денег не сумеют собрать или что-то пойдет не так... если похитители запсихуют.

Она внимательно слушала меня, поначалу с удивлением, затем с облегчением.

— Вы знаете. Вы понимаете. Я не могла сказать... я не хотела беспокоить их... и еще... еще...

— И еще вам стыдно, — закончил я.

— О, — она распахнула глаза. — Я... Почему я должна стыдиться?

— Не знаю, но почти все испытывают чувство стыда.

— Да?

— Да.

Она некоторое время сидела молча, затем сказала:

— Сколько мне понадобится времени... чтобы пережить все это?

На это ответа не было.

— Некоторые избавляются от последствий почти сразу, — ответил я. Но это как болезнь или смерть... рана должна зарубцеваться. Некоторые справляются за считанные дни, другим приходится ждать недели, третьи годы с этим живут.

А у некоторых рана кровоточит всю жизнь. Те, кто вроде бы посильнее, сильнее и страдают. Никогда в точности не скажешь, особенно в день освобождения.

В комнату вошла Илария в сногсшибательной красно-золотой тоге и начала включать светильники.

— По радио в новостях сообщили о твоем освобождении, — сказала она Алисии. — Я слышала там, наверху. Сделай спокойное лицо — папарацци начнут ломиться в двери прежде, чем ты успеешь моргнуть.

Алисия снова сжалась в своем кресле. Вид у нее был совершенно несчастный. Илария, немилосердно подумал я, именно для этого так и принарядилась — не хочет снова оказаться в тени.

— А насчет этих папарацци вы не посоветуете? — еле слышно спросила Алисия.

Я кивнул:

— Если пожелаете.

Илария, проходя мимо моего кресла, погладила меня по голове.

— Наш мистер Все Устрой никогда не проигрывает.

Появился сам Паоло Ченчи вместе с Луизой — он был встревожен, она, как всегда, трепетала.

— Позвонили из телекомпании, — сказал Ченчи. — Сказали, что бригада уже на пути сюда. Алисия, тебе лучше оставаться здесь, пока они не уедут.

Я покачал головой.

— Они просто разобьют лагерь у ваших дверей. Лучше будет поскорее с этим покончить. — Я глянул на Алисию. — Если бы вы могли... знаю, это тяжело... какую-нибудь шуточку, они уберутся скорее.

— Что? — ошеломленно спросила она. — Хорошие новости — короткие новости. Если они будут думать, что вам на самом деле пришлось несладко, то они начнут глубоко копать. Скажите им, что похитители обращались с вами хорошо, скажите, что вы рады вернуться домой, что скоро снова сядете в седло.

Если они начнут расспрашивать вас о том, на что вам по-настоящему тяжело будет отвечать, сбейте их с толку и выдайте какую-нибудь шуточку.

— Не знаю... если смогу.

— Мир хочет услышать, что вы в порядке, — сказал я. — Они хотят в этом увериться, увидеть вашу улыбку. Если вы сумеете справиться с этим сейчас, то это поможет вам быстрее вернуться к нормальной жизни. Люди, которых вы знаете, с удовольствием примут вас... им не захочется встретить вас в расстроенных чувствах, а такое случится, если они увидят вас в истерике.

— Она не истеричка, — отрезал Ченчи.

— Я понимаю, что он хотел сказать, — слабо улыбнулась отцу Алисия.

— Я слышала, что ты платишь за консультации, потому лучше уж примем его совет.

Мобилизовавшись в одно мгновение, семейство разыграло замечательное представление, прямо как актеры на сцене. Иларии и Луизе это стоило минимальных усилий, но Ченчи играть роль гостеприимного хозяина наверняка было неловко. Однако он встретил телевизионщиков вежливо, помог им найти розетки и передвинуть мебель. Вторая телегруппа приехала в то время, когда первая еще устанавливала оборудование, потом появились еще несколько машин, набитых репортерами — некоторые из международных агентств новостей, с шумом ввалились фотографы. Илария порхала среди них, как алая птичка, весело щебеча, и даже Луиза казалась рассеянно-любезной.

Я наблюдал за всем этим цирком из-за приотворенной двери библиотеки, а Алисия молча сидела в кресле. Под глазами ее были синие круги.

— Не могу, — сказала она.