След "черной вдовы"

А Гоголев, услышав тут же приглашение заместителя генерального прокурора, который в данный момент был здесь главным, жестом показал Громову, что вот, мол, я вроде и рад бы, да не получается. На что тот отреагировал смешно: сморщился, будто проглотил какую-то гадость, разве что не сплюнул, и махнул рукой: ладно, уж так и быть, поехали вместе.

Наблюдая всю эту игру, о которой еще в поезде, как бы вводя Поремского в курс дела и местных взаимоотношений, рассказывал Константин Дмитриевич, Владимир откровенно смеялся. Внутренне, разумеется.

Они ехали в машине Громова. На правах хозяина тот посмотрел с переднего сиденья на молодого следователя — «важняка», по всему видать, доверенное лицо Меркулова, и вальяжно спросил:

— Ну так как там у нас, в столице-то? Что новенького?

На что Поремский серьезным тоном, сопровождаемым глубоким, почти трагическим вздохом, ответил с интонацией популярного героя кино:

— Стреляют…

Гоголев захохотал и с маху хлопнул его по колену.

Громов шутки не оценил. Либо не понял. Но тоже вздохнул и глубокомысленно произнес:

— Да… это, к сожалению, очень верно… везде стреляют…

Короткое деловое совещание, которое провел в Управлении Федеральной службы безопасности по Санкт- Петербургу и Ленинградской области Константин Дмитриевич, выявило, с точки зрения Владимира Поремского, самое основное. Расследование, как и полагали в Москве, зависло. И в первую очередь по той простой причине, что, как и везде, делу мешали ведомственные перегородки и амбиции.

В чем это сказывалось? Поначалу, когда были задействованы все службы, сотрудники МВД и ФСБ, как это постоянно случается, наступали друг другу на пятки, отстаивая каждый свой личный приоритет. Потом ФСБ все взяла под себя и… где-то проиграла. К милиции-то у населения как-то побольше если и не уважения, то хотя бы чисто человеческого доверия. А чекисты таким отношением к себе похвастаться не могли. Это ведь уже давно в крови у людей, никуда от него не денешься. Тебе суют под нос удостоверение сотрудника госбезопасности, ты и вздрагиваешь, а иной раз и просто теряешь дар речи, какие уж после откровения!..

А кроме того, обычно сильно мешает первоначальная установка. Вот чекисты решили, что был теракт, ну и стали работать исключительно в этом направлении. Работать-то работают, да ничего у них не получается. Не сходятся, понимаешь, концы с концами. В доказательство приводятся известные уже факты, вроде бы верно рисующие внешнюю сторону трагического происшествия. А вот со смыслом содеянного получаются сплошные нелады. И нет разумного ответа на самые элементарные вопросы: зачем и с какой целью? А в свою очередь, не зная причины, как искать исполнителей?

Видимо, и президент, и его ближайшие помощники прониклись этим пониманием, поэтому и прибыл в Санкт-Петербург человек, которому можно было доверять беспрекословно и в то же время надеяться, что он сможет своим авторитетом и опытом объединить разрозненные мнения. Свести всю известную фактуру в одну общую картину, не вынося ее при этом на так называемое всенародное обсуждение. Ну и кроме того, Меркулов знал еще и то, что президент мог бы доверить максимально узкому кругу неоднократно проверенных людей. Речь в данном случае шла о письменной просьбе некоего петербургского коммерсанта лично к президенту, копия которой была передана Константину Дмитриевичу Меркулову в запечатанном конверте начальником УФСБ Иваном Семеновичем Моховым. А конверт этот был доставлен к нему из Москвы накануне с указанием передать лично в руки руководителя межведомственной оперативно-следственной группы Меркулова К. Д., он и вскроет почту.

Константин Дмитриевич сам и вскрыл соответственно. Удостоверился, что у Александра Борисовича отличная зрительная память, да и в логике ему тоже не откажешь — почти слово в слово. И теперь, по собственному уже усмотрению, на что имел такое право, иначе, как заметил, провожая его еще в Москве, Турецкий, не хрен было бы и посылать, ознакомил с содержанием почты только трех лиц — Мохова, Громова и Гоголева, которых оставил после совещания. С остальными вежливо простился, пообещав, что будет привлекать в качестве помощи по мере надобности. Ну еще и Поремского оставил, естественно, тот же считался здесь правой рукой Меркулова!

И вот теперь Константин Дмитриевич ввел руководителей этих служб, ответственных за дальнейшее расследование, в курс тех нескольких уголовных дел — и здесь, в Питере, и в Москве, и даже в Германии, которые ему предложено было соединить в одно производство.