След "черной вдовы"

Он достал мобильник, нажал вызов Елагина и, когда тот отозвался, сказал:

— Рюрик, не торопи события, а то у нас тут с Филиппом появились некоторые новые соображения…

Через полчаса они встретились в скверике, напротив Киевского вокзала. Курбатов доложил обстановку и их с Филиппом общие мысли по поводу Нехорошева. Выслушав, Рюрик с непонятной им ухмылкой сокрушенно покачал головой и наконец прояснил свою реакцию:

— Чуть не испортил нам всю обедню… Прокурор куда-то отъехал и вернется только к концу дня. Но Нехорошее, я узнал, на месте, вот и решил самостоятельно взять его за жабры. А тут вы со своим звонком. Тютелька в тютельку. Ну я и переиграл, сказал ему, что срочно вызывает Генеральный прокурор— у этого Нехорошева даже глаза округлились! — и пообещал скоро вернуться. Если и он теперь не сбежит от нас, будет просто удача. Поехали обратно и разыграем классный спектакль. А первое слово предлагаю предоставить Филиппу, как обиженному лично им. Пусть изложит только одно — суть свидетельских показаний: приехали — уехали. А потом мы навалимся.

— Если он начнет изворачиваться и врать, я пообещаю его кастрировать. Причем вручную, — без тени юмора предложил Курбатов.

— А это не так просто сделать, — хмыкнув, возразил опытный Филипп. — Тут одной силы маловато.

Ему хватит, — успокоил Елагин, похлопывая Сашку по плечу. — Поехали, не будем терять времени. А кастрировать его сможет и Демидов. Без нашей помощи. Но намекнуть нужно, все — на пользу.

5

Игорь Борисович был заметно напряжен и даже отчасти встревожен, хотя и пытался скрыть свои чувства за сдержанной медлительностью, с которой встретил троих человек, явно явившихся по его душу, двое из которых ему уже были неприятно знакомы. Но прибывшие и не ждали проявлений особой радости со стороны межрайонного «важняка», мягко выражаясь обгадившегося со своим расследованием. Что, собственно, и было немедленно ему доложено сохранявшим олимпийское спокойствие Рюриком Николаевичем, фактически его ровесником, если иметь в виду возраст да и стаж работы в следственных органах.

Но, выслушав в свой адрес сей весьма неуважительный пассаж, Нехорошев вдруг почувствовал, что кровь бросилась ему в голову и еще минута — и он может не сдержаться и наговорить наглецам немало такого, о чем потом пожалеет и что в первую очередь навредит ему же самому. Кто они — и кто он?.. Ну этот шибздик из частного агентства, о нем и говорить нечего, нашему забору — двоюродный плетень. Но другие двое — из Генеральной прокуратуры. Шеф, Прохор Григорьевич, еще отдавая накануне указание Нехорошеву вручить пакет со всеми материалами дела о покушении курьеру с Большой Дмитровки, недовольно морщился. И было, видать, отчего. Ведь он сам же и беседовал с Игорем доверительно, когда на другой день после убийства знакомился с протоколом осмотра места происшествия и весьма противоречивыми показаниями случайных свидетелей, толком так ничего и не сумевших разглядеть, а потом читал краткое досье на покойника. И ничто не предвещало тогда неожиданно громкого резонанса. Всем казалось — очередная бандитская разборка.

Кто был погибший? Крупный уголовный авторитет из Петербурга. И коли это так, значит, убийство носит характер междоусобной криминальной разборки. Питерские сыщики к этому убийству интереса почему-то не проявили. Небось тоже решили: наверняка убрали его свои же бандиты, значит, туда ему и дорога одной головной болью меньше.

Но несколько дней спустя Прохор Григорьевич снова позвал Игоря Борисовича и сухо спросил, как продвигается расследование. Можно подумать, будто он не знал, что подобного рода преступления либо раскрываются по горячим следам, либо зависают, что называется, навсегда, а в данном случае явно просматривался именно второй вариант. Так вот он брюзгливым, неприятным тоном сообщил, что его первоначальное мнение о бандитской разборке, по некоторым источникам, которые он не имеет права разглашать в данный момент, подтверждается. Ну подтверждается, и слава богу, хотя непонятно, что здесь за особая какая-то тайна. Следующее его соображение тоже не отличалось оригинальностью. Он сказал, что убийство совершено бригадой заезжих киллеров, которые давно уже покинули, по всей вероятности, пределы страны, скрывшись в ближнем зарубежье. Другими словами, он подтверждал, что налицо очередной «висяк», или «глухарь», это уж как Игорю Борисовичу будет угодно называть. Следовательно, нечего и время зря терять. Остается одна проблема: куда исчезла свидетельница, пострадавшая при покушении? К ней имеются вопросы, значит, надо найти. А когда Нехорошев наивно этак спросил Прохора Григорьевича, у кого вопросы, тот раздраженно бросил: «У нас… у меня…» — посчитав, видимо, что этого достаточно.