Сквозь тернии

— Я знаю, Юнона, — Фарида обняла всхлипывающую подругу. — Успокойся. Ничего страшного не произошло. Ведь Он забирал молодых девушек и раньше, и они возвращались… особенно те, кто пожелали взглянуть на бездну сами, без принуждения.

— Европа это возжелала!

— Тогда всё в порядке. Она вернётся.

Фарида подтолкнула поникшую Юнону к берегу, а сама пошла на глубину. Она смеялась подобно дельфину. Когда вода укрыла её с головой, Фарида поплыла. Выглянувшее солнце играло на её бронзовом от загара теле полосатыми лучиками.

На горизонте возник сноп брызг. Послышался озорной смех и плеск стремительно рассекаемых волн.

Фарида остановилась.

— Суалокин!

Смех сделался громче. Из воды рядом с девочкой выпрыгнул весёлый дельфин. Он перевернулся в воздухе пару раз, после чего снова ринулся в прибой, окатив Фариду россыпью тёплых брызг.

— Суалокин, хватит! Случилось несчастье!

Озорство тут же прекратилось.

Фарида принялась озираться по сторонам.

— Суалокин, ну же!.. Хватит дурачиться! Мне нужно тебя кое о чём попросить.

— Что случилось, Фарида? — Суалокин раскачивался на волнах и внимательно смотрел в глаза девочки.

— Он забрал Европу.

— Забрал? И о чём же ты собираешься меня просить?

— Я хочу, чтобы ты проследил за ними!

— Боюсь, это не в моих силах, — Суалокин грустно посмотрел на горизонт — там резвились его сородичи. — Да и не в силах, кого бы то ни было, из рождённых по эту грань.

— Но почему?! Ты ведь смелый и ловкий! Ты можешь плыть быстрее света и смотреть дальше ночи. А ещё, ты можешь притворяться, что тебя вовсе нет!

— Да, но только не в случае с Ним. Это превыше нас всех.

— Но ты можешь хотя бы попытаться!

— Могу, — Суалокин выдохнул в небеса фонтан радужных брызг. — Ты хочешь попросить меня именно об этом?

— Да! А потом мы будем снова играть! Как раньше.

— Нет. Как раньше уже не будем. Ты ведь это и сама прекрасно понимаешь.

— Но ведь…

— Верно. Вам даны чувства. И надежда — одно из наиболее светлых. Она сосредоточена в ваших генах. Иначе ничего этого просто бы не было.

— Нужно бороться!

— Именно поэтому моя раса и выбрала вас. Я тебе помогу, но боюсь, что Альмагеста будет против.

— Суалокин, пожалуйста. Я ей всё объясню. Верь мне!

— Я верю. Только вот есть одно «но»…

— Какое же?

Суалокин молчал.

Внезапно Фарида почувствовала, что у неё сводит ноги.

— Мне нужно на берег, Суалокин. Пожалуйста, проследи, куда Он увёз Европу!

Фарида развернулась и поплыла к берегу.

Суалокин проводил её печальным взором.

— Фарида, если бы ты только знала, о чём именно меня просишь. Если бы ты только могла себе это представить… Теперь же у тебя не осталось ничего, кроме той самой надежды. Как и у меня.

Суалокин ринулся в образовавшийся перед его носом шквал.

В бескрайнее море пролился его пропитанный отчаянием смех:

— Альмагеста, я тебя люблю!

…Европа впервые видела Нюкту изнутри. Её подол был чёрен, будто дымоход самой закопчённой печи во всём городе! Над головой мерцали звёзды, но именно сегодня от них не было света — они походили на заплутавших светлячков, что ищут выход из тёмного подвала… Выход, которого попросту нет. Море превратилось в липкую субстанцию, подобно трясине или смоле, а каждое новое движение белого быка сопровождалось болотным хлюпаньем. Пахло эфиром… и именно это настораживало больше всего. Однако Европа чувствовала, что засыпает, отчего её тревога неумолимо растворялась в заманчивых объятиях Нюкты.

Когда во тьме зазвучали жуткие стоны, Европа уже спала крепким сном, оплетя шею своего проводника цепкими объятиями.

Ей снился солнечный день на прекрасном острове.

Она лежит на зелёном холме, вдыхая ароматы, что несёт с собой утренний ветерок. Над головой шелестит крона огромного платана. Внизу, на берегу, отходит ото сна незнакомый городок. У самого горизонта застыл еле различимый корабль, а между ним и береговой линией резвится стайка весёлых дельфинов. На мгновение Европе кажется, что те в один голос выкрикивают её имя… Она улыбается, подставив солнышку нагую грудь. Ей хорошо, так как ещё не было никогда в жизни. Белый бык оказался прав.

Из-за соседнего платана выходит стройный юноша. Он абсолютно нагой — как и сама Европа, — однако ничуть того не стыдится. Юноша широко улыбается, демонстрируя белые зубы. Он совершает решительный шаг в сторону изнывающей от нетерпения девушки.

Европа следит, как под бронзовой кожей её избранника играет каждая мышца, как развиваются на ветру чёрные, будто смоль волосы, как отражается в голубых глазах восходящее солнце. Она смотрит и понимает, что хочет остаться тут навсегда. Она хочет видеть это каждое утро. Она хочет это чувствовать. День изо дня, до скончания времён, веки вечные!

Юноша склоняется и шепчет девушке на ухо:

«Европа, я ведь говорил, что ты не пожелаешь возвращаться назад, после того, как увидишь всё это…»

Европа улыбается в ответ и обвивает руками его мускулистую шею.