Скрытые глубины

– Дайан платила ей. Кроме того, мама любила Тома, когда он был маленьким. Он был ей как родной. Но когда он повзрослел и научился отвечать, она стала любить его меньше.

– А вы не отвечали ей?

– Нет, – ответил он. – Я так и не научился.

Она ждала, что он снова улыбнется, но он казался совершенно серьезным.

– А как вы ладили с Шарпами?

– В какой-то момент они были как семья, – сказал он, и Вера подумала, что Мэри сказала почти то же самое. – Я мог бы легко втянуться во все это. Ну, знаете. В их дела. Но потом я увлекся наблюдением за птицами, и у меня появился другой выход.

– И другая семья.

– Да, – сказал он с благодарностью за понимание.

– У вас есть идеи, что стоит за этими убийствами? Цветы. Вода.

Из всех этих людей именно у него, как ей казалось, могли быть идеи. Он обладал мышлением, которое позволяло видеть закономерности. Вопрос вырвался у нее прежде, чем она подумала, разумно ли его задавать.

Мгновение он молчал, беспокойно моргая за толстыми линзами очков.

– Нет, – сказал он. – Конечно нет.

Глава тридцать первая

Фелисити предполагала, что кольцо Лили Марш заберет Вера Стенхоуп, и была несколько смущена, увидев на пороге молодого человека. Он представился как Джо Эшворт. Она все еще медлила, поэтому он показал свое удостоверение и объяснил:

– Мисс Стенхоуп – моя начальница.

Он мог бы быть младшим партнером в небольшой компании. У него были хорошие манеры, харизма, и он ей сразу понравился. Тогда она поняла, что было глупо ожидать, что ради такой мелочи приедет сама инспектор.

Почти сразу после этого со школьного автобуса прибежал Джеймс. Они стояли на крыльце, и он промчался мимо них в дом, на кухню: рубашка не заправлена, шнурки развязаны, жутко голодный, как всегда после школы. Они прошли в дом, но он по-прежнему не обращал внимания на чужого человека и продолжал вытаскивать из банки печенье и рассказывать с набитым ртом о спортивных соревнованиях в школе. Ей хотелось, чтобы он произвел более приятное впечатление, был повежливее. Но Эшворт, кажется, понимал детей и улыбнулся ей. Он сел и завел обычный разговор, как будто совсем никуда не спешил.

– Ваш муж говорил, что садом занимаетесь вы.

– Да, я. Он очень занят. И хотя по профессии он ботаник, его настоящая страсть – это птицы. Он предпочитает проводить время на побережье.

– А мы живем в новом районе, – сказал Эшворт. – Сада, по сути, и нет. Но моя жена все устроила очень красиво. Она смотрит по телевизору передачи про дизайн.

Он болтал о жене, дочери и втором ребенке на подходе, и Фелисити думала о том, какой же он приятный молодой человек и как бы ей хотелось, чтобы Джоанна вышла замуж за кого-то вроде него, а не за Оскара, который работает на телевидении и вообще едва замечает, что у него есть ребенок.

– Недавно жена начала делать открытки ручной работы, – говорил Эшворт. – Кто-то в ее Женском институте рассказал о прессовании цветов. И Сара начала выращивать цветы для гербария. Она продает их по всей деревне. Мастерит самодельные открытки, если кому-то нужно по особому случаю. Прибыль от этого небольшая, но покрывает расходы, и она обожает это занятие.

– Боже! Как бы мне хотелось привлечь женщин помоложе в наш институт. Средний возраст наших участниц – лет семьдесят пять, и я намного моложе их всех.

– Может, у вас одна и та же женщина рассказывает про ремесла?

– Не думаю. Но все эти разговоры о ремеслах проходят у меня мимо ушей. Мне это не очень интересно. У меня это не очень хорошо получается. Все свободное время я предпочитаю проводить в саду. Я покажу его вам потом, если захотите.

Джеймс выбежал на улицу поиграть с девочками с фермы, а Фелисити и Эшворт остались на кухне. Она положила кольцо на стол между ними.

– Такая красивая вещица.

Она улыбнулась и призналась:

– Я чуть было не оставила его себе.

– Вы уверены, что оно принадлежало Лили Марш?

– О да, – сказала она. – Как только я его нашла, сразу подумала, что оно мне знакомо. Только вернувшись в дом, я вспомнила, где его видела.

– Вы не заметили, как Лили его уронила?

– Если бы я заметила, то отдала бы ей, – чопорно ответила она.

– Конечно, – он помолчал. Она подумала, что он более осмотрителен, чем Вера Стенхоуп, медленнее соображает и говорит. – Я не совсем понимаю, как она могла его потерять. Она пользовалась там ванной? Может, сняла, чтобы помыть руки?

Она прокрутила в голове визит девушки в Фокс-Милл.

– Нет, – ответила она. – Нет, она ходила в ванную здесь, в доме, прежде чем мы пошли в коттедж. Может, оно просто слетело. Например, если она похудела после того, как его купили…

– Да, – он с сомнением улыбнулся. – Но вы услышали бы, как оно упало, разве нет? Или в коттедже ковры?

Она начинала терять терпение. Возможно, она ошиблась на его счет. Неужели он очаровал ее своими рассказами о жене и дочке? Может, он пытался ее провести?

– Там нет ковров, – более резко ответила она. – Внизу плитка, в спальне деревянный пол. Это действительно так важно? Наверняка она его уронила. А я возвращаю.