Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы

Способность к суждению отмечена словом «нет»: «Я не хочу этого». Новорожденный, оказавшись во внешнем мире, изначально не делает различий между тем, что снаружи, и тем, что находится внутри него. (Развивая эту мысль, Винникотт исследует, как грудь матери становится Я ребенка.) Первая дифференциация будет заключаться в том, чтобы принять и сохранить то, что хорошо, и выплюнуть то, что плохо (Кляйн). Чтобы из этого возникли мыслительные процессы, то, что было принято вовнутрь, должно быть представлено во внешнем мире. Пища, которая создает приятные ощущения внутри, становится пищей, которая изначально была снаружи, но теперь в качестве ментальной концепции внешнего и реального. Маленький ребенок (или взрослый истерик с расстройствами пищевого поведения) не может предсказать, когда он будет голоден, потому что у него еще нет репрезентации идеи еды. Чтобы это произошло, то, что доставляло удовольствие, должно быть сначала потеряно, а затем «возвращено» во внешний мир, чтобы младенец мог узнать, что оно доступно ему как нечто вне его самого. Мышление означает, что удовлетворение может быть отложено; ребенок может превратить свою потребность мгновенного удовлетворения в отсроченное желание. (Истерик и психопат по-прежнему нуждаются в мгновенном удовлетворении.) Однако маленький ребенок должен также иметь возможность принять решение относительно того, когда ему следует перестать откладывать удовлетворение и принять меры, чтобы получить то, что ему нужно и чего он хочет. «Нет» указывает на то, что желание было подавлено в то время, когда имело место ожидание, «нет» позволяет стать сознательным, чтобы можно было принять решение попросить еду в подходящее время.

Способность мыслить развивается вместе с телом. Мы можем представить себе первую стадию как создание не только мыслей, но и пространства, в котором они находятся: сначала есть пища, которая проглатывается или выплевывается, и флуктуации между наполненностью и пустотой. Когда пища репрезентируется во внешнем мире, тогда же возникает и понятие полости рта для ее сохранения. Одна из моих пациенток, которая страдала стойким расстройством пищевого поведения, сказала, что ей нужно, чтобы я объяснила ей, где у нее рот и что он из себя представляет. Отсюда мы можем заключить (помимо прочего), что она регрессировала до точки, когда еще не было понятия о ротовой полости, которая наполнена или ждет наполнения едой. Несимволизированный рот и пищеварительный тракт типичны для расстройств пищевого поведения, точно так же как несимволизированная матка является признаком фантомной беременности.

Маленький ребенок, который верит, что у него внутри есть малыш, изначально находится на оси полноты/пустоты, так же как и «беременный» истерик, который регрессирует к этой точке. Если материнское «нет» не усваивается, то желание иметь ребенка не может быть осознано и, следовательно, не может быть вытеснено. Когда это желание вытеснено путем принятия «нет», тогда может быть принято решение: у меня будет ребенок, но позже, когда я вырасту, и этого ребенка можно будет представить существующим во внешнем мире. Я предполагаю, что первое «нет» матери, которое контролирует кормление, дефекацию и т. д., должно быть воспринято ребенком в качестве его первых суждений касательно проверки реальности, а ее второе «нет» – то, что я называю законом матери, – является еще одним важным шагом, так как указывает на сексуальные нормы пола и поколения и определяет, кто может и кто не может иметь детей. Если запрет не воспринят, фантазии отыгрываются, как это происходит в случае истерии и так называемого «боваризма», когда фантазирующий, как и «беременный» ребенок, продолжает верить, что его фантазии реальны, или в случае извращений, когда вместо сублимации и символизации или истерических фантазий имеет место только отыгрывание. Извращения казались такими активными и фаллическими и долгое время ассоциировались почти исключительно с мужчинами⁹ только потому, что у них отсутствует внутреннее пространство, тогда как в истерических фантазиях внутреннее пространство целиком заполнено навязчивыми фантазиями; один пациент с ярким расстройством пищевого поведения сказал мне: «Для мыслей просто не остается места». Именно так происходит, если ребенок не отказывается от своих убеждений в том, что он может стать матерью. Они являются результатом неспособности принять вертикальный запрет, устанавливающий различия между поколениями, но они также действуют в контексте братьев и сестер: новый ребенок или ранее существовавший сиблинг не будет представлять мне угрозы, если эти дети рождаются от меня. Рождение сестры Ганса, Ханны, не кажется таким уж страшным, если Маленький Ганс также может размножаться (Freud, [1909]). Это имеет ряд других последствий.