Скорее всего

И Мар стал рассказывать Тали о соотношениях сторон фигуры, о пропорциях, которые оказались вовсе не случайными, как могло показаться на первый взгляд. Он говорил о законах, заключённых в этих соотношениях, и долгое время Тали никак не могла понять, как всё это связано со смыслом написанного. Но то, что она слышала, поражало её всё больше и больше. Она и представить себе не могла, что о простом знаке можно сказать столько всего.

— И последнее… Данная пропорция, — он начертил несколько цифр, — встречается в этой фигуре три раза, что усиливает её значение. Сама фигура символизирует передачу, наделение сходными качествами, а пропорция говорит о росте. Таким образом, в самом начертании заложен смысл. В данном случае, внутри общего контекста, эту фигуру мы должны прочитать как «наполнение». Но дело в том, что этот символ в тексте может нести в себе не одно слово, а целое выражение. Поэтому Священный язык сложен для понимания. Он требует не просто знания его, но и понимания тех метафизических вещей, о которых идёт речь.

Воспринимая его технически, переводя «слова», можно полностью исказить смысл. Поэтому, Тали, так мало осталось людей, которые способны это читать. Ассаван говорит, что меньше чем через сто лет мышление людей станет настолько конкретным, что они уже не будут способны это воспринимать. Потому наша задача — перевести все тексты с языка символов на язык слов.

Глава XX Мечты

Алаксона всегда привлекало небо, но не только своей непостижимой бескрайностью и очарованием, но и торжествующей математической красотой. Наблюдая за перемещением звёзд и планет, он ликовал от радости, когда собственными глазами видел подтверждение их заранее известных траекторий. Ему было совершенно неважно, что его «открытия» уже тысячи лет не являются «открытиями», что многое описано в книгах, нанесено на карты и потому уже давно стало достоянием человечества. Но как прекрасно убедиться во всём этом с помощью собственных наблюдений и вычислений! Как сладко смотреть в ночное небо, узнавая любимые созвездия, и, не дыша, стараться уловить извечную правду… Иногда Алаксону удавалось ощутить настоящее движение, которое почему-то почти всегда ускользает от людских глаз. Смотря долго в неподвижную точку на небе, вокруг которой медленно плывут лучезарные, никогда не заходящие звёзды, начинаешь улавливать истинное движение огромного и щедрого живого существа. Это вращается не небо, а Она — Земля, огромная и прекрасная, кружится в безграничном пространстве, меняющемся и в то же время постоянном.

Оставив свои расчёты, Алаксон подошёл к окну. Глаза его очень устали от долгого напряжения, и ему захотелось взглянуть на листья растений и голубое небо.

А во дворе в небольшом саду он увидел двоих людей, которые тихо о чём-то разговаривали, расположившись на мощёной дорожке. Они сидели близко, чуть соприкасаясь плечами, и было отчётливо видно, что они очень похожи друг на друга. Тали и Онисана то и дело поднимали задумчивые глаза к небу, и взгляд их был такого же цвета, как сияющее необъятное пространство. Хорошо сложенные и стройные, одинаково светловолосые, они смотрелись рядом очень красиво. Тот, кто видел их вместе, сразу догадывался о кровном родстве. Они улыбались друг другу, и в улыбках этих светилась любовь… Алаксон видел эту любовь, неуловимо проскальзывавшую в поворотах головы и жестах, в слегка приподнятых удивлённых бровях, во взглядах и тихой музыке неразличимых издали слов. «Как странно, — думал Служитель, — брат и сестра находят друг в друге то, что даёт силы, вытаскивает из темноты и отчаяния, ведёт и заставляет верить в невозможное, не привязывает и не сковывает, а учит жертвовать, рождает страдания и счастье одновременно…»

В памяти Алаксона всплыл недавний разговор.

«Мой Господин, я не могу понять, — спрашивал он Ассавана, — как брат и сестра могут так любить друг друга? У меня тоже есть сестра и братья далеко-далеко отсюда, но ни к кому из них я не привязан настолько, чтобы тосковать так, как Онисана тосковал по Тали. Признаться, я даже поначалу не верил ему… Может быть, я не умею любить, не ценю то, что мне дано судьбой? Я не думаю о своих родных так много, как Ония, не отмечаю их дней рождения и не молю небо каждое утро об их благополучии. Наверное, всё должно быть иначе…»

Ассаван улыбнулся, взглянув на задумчиво-грустного юношу.

«Да, эти двое удивляют многих. Но не стоит искать ответы, опираясь на мир осязаемый, все проявления его — лишь следствие. У всего есть свои причины, и любовь тем более не может быть случайностью. Когда-то Тали и Онисана были влюблёнными, но по воле Судьбы не могли быть вместе. Их имена тогда звучали иначе, но сердца так же бились в унисон. Тоска и преданная любовь друг к другу пустили свои корни, и Великий Закон соединил их судьбы в этой жизни с самого детства. Можно сказать, что они выстрадали своё счастье».

Алаксон немного нахмурил брови.

«Я не понимаю… Души-близнецы родились братом и сестрой? Это не кажется мне справедливым…»