Скорбь Гвиннеда

— Точно также, замечу, как и причины, по которым преследуют Дерини, — возразил Кверон. — Ведь нельзя же уничтожить целый народ, лишь потому что в прошлом отдельные его представители в не праведных целях использовали свое могущество. Иначе, по справедливости, стоило бы уничтожить и род человеческий!

— Некоторых бы стоило, — ответил Джорем упрямо.

— Да, но и некоторые Дерини заслужили свою судьбу. Но судить можно только каждого в отдельности — что регентов совершенно не устраивает. Именно поэтому мы вынуждены предпринять хоть что-то в ответ. Будь то надежда, которую дарует нашей расе святой Камбер, или блокирование способностей, чтобы Дерини могли начать новую жизнь — все это во благо, во спасение, и не требует кровопролития. Если бы на пролитую кровь мы отвечали тем же самым, то были бы ничем не лучше наших гонителей.

— Которые считают нас не то дьяволами во плоти, не то их ближайшими союзниками. — Джорем повесил голову и сцепил руки на коленях. — Знаете, Кверон, порой мне даже трудно служить мессу — я все думаю о том, а вдруг все же правы Хьюберт и его приспешники? Вдруг мы и впрямь оскверняем все, чего касаемся? Может быть, Дерини недостоин быть священником? Может быть, я лишь обманываю себя, думаю, будто могу попытаться хоть что-то изменить?..

— Мы все недостойны, Джорем, — отозвалась Ивейн негромко. — Однако достойный или нет, но кто-то должен рано или поздно встать и сказать: «Довольно!» — а потом попробовать сделать хоть что-нибудь. Мы хотя бы пытаемся — в отличие от большинства наших сородичей, давно оставивших всякую надежду. Что плохого в том, что кто-то будет считать отца святым? Были и прежде святые, и будут впредь, чья святость покоится на весьма шатких основаниях. И многим из них ты сам молишься.

В конце концов, хотя Джорем наотрез воспротивился вслух признать, что Камбер был святым, в действительности, он все же согласился притворяться, будто верит в это и дал обещание поддерживать культ святого Камбера, если им не удастся повернуть вспять заклинание. В завещании, многократно измененном и переписанном за эти дни, Джорем аккуратно повторил то, что было им сказано на собрании епископов, которое позднее канонизировало Камбера, — что именно он, Джорем Мак-Рори, а не небесные посланцы убрал и перепрятал тело отца из фамильного склепа в Кайрори… что, впрочем, ничего не меняло в тех чудесах, что приписывали святому. Далее Джорем признавал, что спустя годы все же начал склоняться к мысли, что его отец и впрямь был святым. В подтверждение своей веры он заявлял, что готов извлечь останки Камбера из могилы и передать для сохранения и почитания тем набожным людям, которые пообещают проповедовать те высокие принципы, коих при жизни придерживался его отец.

Это было чрезвычайно важным заявлением и гарантировало возрождение культа святого Камбера, после того как с этим завещанием ознакомятся посторонние, помимо тех троих, кто знал, как обстоит дело в действительности. Даже пока он писал это, Джорем сомневался, стоит ли делать это знание общественным достоянием, но утешало его лишь то, что у него еще будет время как следует все обдумать, если только они не погибнут все втроем, пытаясь вернуть Камбера к жизни, — а эту возможность Джорем считал маловероятной. Если же это все-таки произойдет, он запечатал завещание особой печатью, настроенной на одного только Ниеллана, которому, как они решили, придется стать главой Совета в случае их гибели. Свои завещания приложили сюда также Кверон и Ивейн.

Для Ивейн эти дни подготовки оказались вдвойне тягостны, ибо ее смерть повлекла бы за собой проблемы совсем иного рода, чем у обоих священников, и к этому следовало подойти со всей ответственностью. Она проводила с детьми как можно больше времени, сознавая, что это могут быть их последние дни…

По утрам она теперь неизменно занималась с Райсил. Девочке должно было сровняться восемь в ноябре, но она уже была умна не по годам и проявляла склонность к ученым занятиям, — на это обратил внимание Ивейн еще Реван… это было в Кайрори, кажется, тысячу лет назад!.. Каждый день они с малышкой читали стихи и иные сочинения, с которыми некогда знакомил дочь сам Камбер, когда она была в том же возрасте. Иногда к их занятиям присоединялся, по просьбе Ивейн, и епископ Дермот, получивший схожее классическое образование. Возможно, он продолжит учить девочку, если Ивейн не станет…

Потом приходил черед Тиега, с которым уже очень скоро придется заниматься особо, — Тиег, обладавший огромными целительскими способностями и умевший блокировать чужой дар. Играя в «медвежат» с сыном, Ивейн гадала, как сложится его обучение в дальнейшем, — ведь школ Целителей в Гвиннеде больше не существовало.