Скопированный

который отделяет меня от смертельного падения. Руки Франка держат меня за мою рубашку.

Он толкает меня назад.

146

Эрин Боуман – Скопированный / Erin Bowman – Forged (Taken #3)

Я чувствую, как теряю равновесие, что я свалюсь, если он применит больше силы,

надавив на меня. Я желаю, чтобы мои ноги вросли в крышу. Мои руки пытаются схватиться за

что-то, за что-нибудь, чтобы удержать себя на этой стороне уступа. Единственное, что они

находят это кулаки Франка, сжимающие мою рубашку.

И потом, без всякой видимой причины, Франк останавливается.

Я моргаю, пытаясь избавиться от последних частиц грязи, и вижу, что заставило его

ослабить хватку.

Эмма.

Эмма не более чем в трех шагах от меня с пистолетом, нацеленным Франку в сердце.

Ее фигурка небольшая, но она стоит достаточно близко, чтобы не заметить ее. Мне так

кажется. Ее рука дрожит, а в уголках глаз появились морщинки от прицеливания. Она

возможно не найдет в себе силы, чтобы спустить курок. Эмма боец, когда речь идет о спасении

жизни: зашивании ран, вправке костей и заботе при болезнях. Она спасает, но не убивает. Она

не смогла даже убить того Члена Ордена, что валяется внизу. Все, что она сделала - это вколола

ему наркотик.

Я смотрю в сторону лестницы, отчаянно пытаясь увидеть там Бри. Дверь колотится на

ветру.

- Отпусти его, - говорит Эмма. Намного быстрее, чем я ожидал от него, Франк отпускает

меня. Я отскакиваю прочь, потирая свои горящие глаза.

- Теперь садись на край.

Он подчиняется.

Эмма подходит ближе. Один шаг. Второй.

- Куколка, ты не можешь сердиться на меня, - говорит Франк. - Не после всего того, что я

для тебя сделал.

- Не называй меня так.

- Пожалуйста, - говорит он, поднимая руки в капитуляции. - Я уеду, я сделаю все, что ты

хочешь, но, пожалуйста, прояви милосердие. Все, что я когда-либо хотел - это исправить

людей. Я не злодей, вы сделали меня таким.

- Ты угнетал всех, кто обращался к тебе за советом. Ты убивал людей за наличие

собственного мнения.

- Ты смотришь на это c неправильной стороны. Ты с Греем и все эти безмозглые

романтики Повстанцы считают, что ответ состоит в том, чтобы позволить людям стать дикими, -

говорит он. - Но строй и правила обеспечивают порядок. Слишком много свободы делает

людей скучающими и жадными. Они рвут друг друга в клочья. Все увидят это, если они

перестанут бороться со мной и выслушают. Все, что я делал - это защищал людей. Вся моя

жизнь была потрачена на то, чтобы людям жилось спокойно и безопасно, и…

- Жилось в страхе, - говорю я. – Боясь сказать то, что у них на уме.

- Людям нельзя доверять! — На его лбу раздувается вена. - Ничего такого, что может

быть разрушено, и уж точно не будущее.

- Прекрати это! - кричит Эмма. – Ни слова больше. - Пистолет трясется в ее руке и Франк

видит это.

- Положи пистолет на землю, куколка. Ты не понимаешь, что творишь.

- Я сейчас выдвигаю требования.

Он смеется, и она выпускает пулю в его ногу, как будто она Бри. Как будто она ничего не

боится, и нажать на курок просто необходимо. Такую же решимость я наблюдал на лице Бри, а

теперь она на лице Эммы. Этот взгляд человека говорит о том, что он совершает что-то

немыслимое. Убийство никому не дается легко.

147

Эрин Боуман – Скопированный / Erin Bowman – Forged (Taken #3)

Франк матерится от боли и резко вздрагивает, пытаясь схватиться за ногу, но когда Эмма

вновь нацеливает дуло пистолета на его сердце, он замирает. Капелька пота падает с его брови

и ударяется о покрытую пылью плоскую крышу.

- Пообещай, что все мои люди смогут свободно уйти, — говорит Эмма. - Все в Клейсуте и

любые другие подопытные группы. Проекту «Лайкос» конец.

- Уже сделано.

Она прижимает дуло к его лбу.

- Поклянись, что ты позволишь людям выбрать нового правителя. Любого, кого

поддержит большинство.

- У тебя есть мое слово.

- Они будут судить тебя, если они посчитают это нужным, и если каким-то чудом они

позволят тебе уйти, ты исчезнешь. Навсегда.

- Представляется вполне справедливо.

- Хорошо. — Она опускает пистолет. - В таком случае в этом новом мире нет места для

тебя, или тем более нет нужды в таком человеке как ты. — Она хватает его за лодыжки и

поднимает их.

Это происходит, как и в одночасье, так и в замедленном темпе. То, что кажется часами -

это как он зависает на краю от смерти — импульс, независящий от него — и после он

опрокидывается. Его руки пытаются зацепиться. Шок проступает на его лице. И он исчезает.

Я бросаюсь к краю крыши, выглядывая из-за нее.

Димитрий Октавиан Франк мертв, валяется переломанный у подножия своего штаба.

Кровь вокруг его головы такая же темная, как и его мундир.

Эмма опускается на крышу и расслабляется. Она откидывает пистолет. Ее плечи трясутся.

Она плачет — без звука, только слезы.