Скользящий I

Мы вернулись в класс, который особо и не пострадал. Лишь выбоина в потолке напоминала о произошедшей стычке. Митин вернулся из медпункта, где ему остановили кровь. Вот только Лекарь в академии имел невысокий ранг и мог лишь подстегнуть регенерацию, но не отрастить утерянные части тела. Насколько я понял, Лекари являлись редким классом, оттого и оберегаемым. В Ассирии дела складывали примерно также. Адепты с целебной силой встречались нечасто, и нарастить их численность все не удавалось.

Я продолжал чувствовать на своем затылке злобный взгляд, но открытых действий никто более не предпринимал. После публичного наказания с отрезанием языка класс вел себя донельзя тихо и примерно. Больше Слизняком меня никто не обзывал, да и в целом старались не встречаться взглядом.

— Преображенский? — обратился преподаватель. — Решил сесть за первую парту?

— Отсюда лучше видно. Кажется, она не была никем занята.

— Верно. Оболтусы все по задним партам прячутся, — хмыкнул учитель. — Как экзамены сдавать собираетесь?

— Все равно экстракт получат лишь отличники да пара избранных хорошистов. Нет смысла стараться, — заметил один из парней.

Так здесь еще и таким образом повышают интерес к учебе у молодежи. Хотя результат мотивация дает так себе, учитывая, что никто не напрягается.

До обеда у нас прошло несколько занятий по разным дисциплинам. От местного языка до физики и демонологии. Все предметы были для меня крайне полезны. Писать приходилось учиться чуть ли не заново. В естественных науках люди будущего значительно продвинулись. Всегда полезно узнавать нечто новое. Ну и демоны за века претерпели некоторые изменения. Наш род славился своими демоноборческими успехами, а чтобы противостоять дхарнам следовало хорошенько изучить противника. Впрочем, не так уж и много нововведений придумали рогатые за прошедшее время. Некоторые виды развили дополнительные способности или утратили старые, вроде того же Пожирателя-Опустошителя. Но в целом все прошлые типы дхарнов, с которыми я сталкивался, легко угадывались в изображениях современных монстров.

Кое-какие сведения всплывали из недр памяти прошлого хозяина тела, благодаря чему я не совсем уж плавал в научных терминах и обозначениях. Но для этого требовалось прикладывать значительные усилия.

— Хоть кому-то встреча с демоном привила любовь к учебе, — заметила одна преподавательница, глядя, как я усердно конспектирую информацию. — Так держать, Преображенский!

В классе раздались редкие смешки.

— Прошу обращаться ко мне Ортон.

— Да хоть Васисуалий Лоханкин, — невозмутимо заявила учительница. — Следующая тема…

Теоретические занятия подошли к концу. На обед мы, как и большинство студентов, двинули в столовую.

— Ты ничего не конспектировал? — спросил я у приятеля, который сиживал на задних рядах.

— И без того память хорошая, — отмахнулся он. — Жаль, что среди Гуру свой конкурс на силовой экстракт. У нас есть такие мастодонты, что мне с ними тягаться сложно.

Мы шествовали по коридору, и я словно загодя почуял некое убийственное намерение. Следом заметил розовые волосы, одинокий торчащий рог и сочную фигурку Фурии. Хороша девка, жаль только, от дхарна по характеру трудно отличима. Да и рог лично у меня вызывал внутреннюю неприязнь. Слишком укоренилась во мне ненависть к демонам, и пускай страж была человеком изначально, сложно побороть старые привычки.

— Червь… — произнесла Фурия, шествуя мимо нас по коридору.

— Презренная… — обронил я лениво.

— Вот и поговорили, — резюмировал Очкастый, когда мы разминулись с девицей окончательно.

Столовая находилась на втором этаже главного корпуса. Только мы устроились за столиком с подносами, как к нам подкатил тот, кого бы я видеть больше не хотел: Костеруб с компанией. Капитан бывшего отряда Преображенского выглядел недовольным, словно на обед сожрал ящик гнилых помидоров.

— Из-за тебя меня лишили права командовать отрядом, Слизень! — проговорил он злобно.

— Поздравляю… — откликнулся я вяло. — Хотя была бы воля знатного — отправился бы ты уборные чистить.

— Это все из-за тебя, имбецил!

— Похоже, у кое-кого тоже слишком длинный язык… — ощерился я.

— Думаешь, накостылял сенсору, и крутой такой стал? Ублюдок психованный! Какой нахрен "Тетраграмматон"! Очнись, парень, ты всего лишь жалкий Слизняк с убогой способностью! Нечего строить из себя древнего кроманьонца! Ты — пожизненный эпсилон!

— Похоже, знатному снова придется нарушить правила академии и огорчить директора… — протянул я. — Или… есть способ решить наши разногласия, не нарушая правил академии?

— Учебный поединок, — подсказал Очкастый. — После обеда у нас как раз практические занятия.

— Вариант! — согласился Костеруб. — Если проиграешь, признаешь, что Ведунья стала овощем из-за твоей неосмотрительности!

— Если знатный победит, ты признаешь перед народом, что из тебя отвратительный командир, что инцидент с Ведуньей произошел по твоей вине, и перестанешь тявкать в мою сторону!

Костеруб сузил глаза: