Скользящие в рай (сборник)

Их возвращение в бар совпало с появлением Линькова. Постояв в дверях с ошарашенным видом, по-бабьи прижимая к груди желтый пакет, Линьков перевел дух и ринулся в бильярдный зал, на голоса. Глеба он не заметил. В бильярдной Линьков нашел Барбузова, Кизюка и собутыльника Кизюка, вполне еще трезвых. Кизюк с товарищем играли против Барбузова. На кон была выставлена бутылка дешевого коньяка.

– Шары гоняете? – зловеще прошипел Линьков, вытирая пот рукавами. – Беспечничаете? – (На секунду он пришел в замешательство от вывихнутого словца, но, решив, что так того требует пафос минуты, удовлетворился.) – А между тем горит белым пламенем наше государство, мужики! Что будет, один я знаю!

– Во как, – сказал Барбузов, не отрываясь от игры. – Он один знает. Какая важная птица к нам залетела.

– Пока вы тут шары гоняете и коньяк хлещете, есть темные силы, которые все уже решили, есть. – Линьков отхлебнул из кружки Барбузова пива. – Ко мне один документик попал, очень хитрый документик. Такого в газетах не прочитаешь, и по телевизору никто не покажет.

– Это как же он к тебе попал? – спросил Барбузов доброжелательно. – С фельдъегерской почтой доставили?

– Все шутишь, голубчик, все тебе весело? – Линьков обессиленно упал в кресло. – А между тем завтра начнется такое, о чем нам всем знать не положено.

– Между тем хватит лакать мое пиво! Поди свое купи.

– Господи, пиво! Он думает о пиве! А ведь ты художник, Барбузов, должен вроде яйцами чувствовать социальные катаклизмы! Где твой нюх, художник?

Барбузов, сопя, зыркнул на Линькова:

– Ну уж точно не в яйцах.

– Да-а, ребята, вы хуже Удуева. Ленивы и нелюбопытны.

– Зато ты, Линьков, как я погляжу, шибко любопытный. Даже в трусы ко мне заглянул, – съязвил Барбузов.

– Я хотел сообщить вам страшные вещи, но вижу, что испугать вас может разве что пустая бутылка.

– Слушай, ты чего привязался? – спросил Кизюк угрюмо.

– Абсолютно не журналистский вопрос! Абсолютно! Уж кого-кого, а тебя все это должно бы заинтересовать в первую очередь. Я притащил сенсацию, а ты спрашиваешь, чего надо. – Линьков, торжествуя, опять отпил барбузовского пива. – Ты потерял политический нюх, нюх репортера.

– Ну, ты быстренько поможешь ему этот нюх унюхать, – буркнул Барбузов, раздражаясь. – Он ведь известно где. – Барбузов шагнул к Линькову и выхватил у него из рук свою кружку.

– Вы мне дадите сегодня слово сказать? – возмутился Линьков и потряс желтым пакетом над головой. – Совсем вы меня запутали!

– Кто тебе мешает? – сказал Кизюк тоном диктора и присел на стол. – Говори.

Получив слово, Линьков растерянно замолк и уставился на своих слушателей. У Барбузова бритая голова и красная шея. Кизюк – типичный завсегдатай кабаков, с заплывшими глазами, прикрытыми узкими очками интеллигента. Им скучно, они внимательно смотрят на него и ждут, когда он от них отвяжется.

– Во-от, – наконец исторг из себя Линьков, медленно возбуждаясь. – Бараны мы, братцы. Бараны. – Он горестно усмехнулся. – Через несколько часов, возможно, через сутки нам будет уже не до шуток. Какие же дьяволы нами вертят! Я перестаю воспринимать себя как человека – винтик. Нет, кусочек гальки, хрустящей под колесом, – вот что я такое!

– Хочешь пивка, Тарас? – Барбузов сочувственно протянул ему свою недопитую кружку.

– Оказывается, меня нет, я давно уже умер, лишь только родился, наверное. И вы, кстати, тоже. Мы все – просто статистика. А может, статистическая погрешность уже. Что вы так на меня смотрите? Не понимаете? Ладно, я не буду ничего говорить, просто зачитаю несколько страничек текста.

– Он в своем уме? – спросил Кизюк у Барбузова. – Я пришел сюда слушать лекции этого психа? Тыква и так трещит. Порше мопед купил, всю ночь обмывали. Короче, будешь отыгрывать бутылку или нет? – Кизюк слез со стола и взял кий. – А тебя, Линьков, наверно, опять по башке веслом шваркнули.

– Да подождите вы, – заторопился Линьков. – Я спер эти бумаги совершенно случайно. Сам не ожидал, думал, там деньги или что-то ценное. Короче, что подвернулось, то и взял. Времени не было. Но вы послушайте только – это же план, заговор, схема – черт знает, что такое!

– Дай сюда.

Линьков затравленно развернулся и увидел идущего к нему Глеба.

– Что? – машинально спросил Тарас.

– Ты знаешь что. – Глеб протянул руку. – Дай сюда.

Линьков сжался и нерешительно протянул ему пакет.

– А что в нем такое? – спросил Барбузов.

– Не знаю, – пожал плечами Глеб, сунул пакет под мышку и вышел из бара.

Разноцветные глазки Линькова злобно сверкнули ему вслед.

– Все ясно, – прошипел Тарас, лихорадочно кусая губы, – и он с ними. Они вместе. Как я сразу не допетрил? Раз он был там, он был там не случайно… Но я помню. До последнего слова, до последней стрелочки. Гады вонючие! Гады. Видали такое?.. Он был там…

– Конец моему пониманию происходящего! – страдальчески воскликнул Барбузов и ударил по шару с такой силой, что кий вылетел из рук.

– Уйди отсюда! – взорвался Кизюк.

– Эх, вы! Даже слушать ничего не хотите! – Тарас разгневанно кинулся прочь, но, увидев Удуева, вернулся. – Знаете что, – выпалил он, – хотите – слушайте, хотите – нет, но я молчать не буду. Играйте, играйте. Доказательств у меня, как видите, больше нет, верить мне не обязательно…

В эту минуту в бар зашли трое молодых людей, похожих друг на друга и возрастом, и комплекцией. От их присутствия внутри сразу сделалось как-то тесновато. Они молча огляделись, решительно, как занавеску, отодвинули в сторону подскочившего Марленыча и прошли в бильярдную. В бильярдной наступил стоп-кадр. Один из вошедших показал на Линькова и тихо сказал: «Этот». Двое подошли к Тарасу, который побледнел и словно уменьшился, не говоря ни слова, вынули его из кресла и повели к выходу. Внезапно Линьков ожил и принялся слабо упираться, звонко повторяя одно и то же: «Кто вы? Я вас не знаю!» Присутствовавшие в баре застыли в немой мизансцене и ошеломленно созерцали происходящее.

Линькова уже почти выволокли, когда неожиданно путь им преградил весь мокрый от волнения Удуев. Дрожащей рукой он выставил перед собой служебное удостоверение и завопил, желая, по-видимому, привлечь к себе как можно больше внимания:

– Куда это вы его? Я следователь! Оперативник! Куда? Вот ксива моя, видите? Оставьте его немедленно и объясните сейчас же, что происходит?! Иначе…

Тот, что шел впереди, взял Удуева под локоть, аккуратно развернул, освобождая проход, но Удуев возмущенно вырвал руку, и в ту же секунду на него обрушился чугунный кулак. Челюсть явственно хрустнула. Второй удар смял ребра, и Удуев оказался на полу, теряющий сознание и зубы, которые кровавыми сгустками выкашливались на белый кафель. Ксюха с воем кинулась к нему. От ужаса Линьков потерял волю к сопротивлению. Его вывели, запихнули в припаркованный возле бара автомобиль и увезли.