Сколько зим…

- Запомните, девочка, плохой работы не бывает. Работа либо соответствует духовным запросам и умственным возможностям индивидуума, либо нет.

- В таком случае вы переоценили меня.

- Скромность человека украшает, агента оберегает.

- Я не агент! - процедила Татьяна. Страха не было в ее голосе, лишь злость, злость, злость…

- Не будем придираться к словам, - миролюбиво сказала Погожева. - И зря нервничать. Может, нам лучше разобраться в сути. Отвечайте на мои вопросы, только искренне. Вы способны на искренность?

- Да!

- Вам нравится работать на заводе у станка?

- Я никогда не работала на заводе.

- И не рветесь? - усмехнулась Погожева.

- Нет!

- Что бы вы предпочли: коммунальную квартиру или собственную виллу в сосновом бору на берегу моря?

- Это глупый вопрос, - заметила Татьяна.

- Вам нравится танцевать?

- Да.

- Хорошо поесть?

- Да.

- Красиво одеться?

- Да.

- Какой цвет вы предпочитаете: голубой или красный?

- Голубой.

- Ох, Таня, Таня… Одного последнего ответа достаточно для того, чтобы усомниться в вашей благонадежности…

- Но голубой цвет мне действительно больше к лицу, чем красный, - с обидой произнесла Татьяна.

- Все ясно… Если добавить, что в течение определенного срока вы предоставляли крышу немецкому агенту Сизову, нарушаете правила торговли нормированными продуктами, то… Вывод напрашивается сам собой - русскую контрразведку вам надо .опасаться больше, чем меня. Я предлагаю вам деньги и обеспеченное будущее. «Смерш» может предложить в лучшем случае длительное заключение, в худшем - стенку…

- За что стенку? Я ничего не сделала…

- Вы думаете?

- Я знаю, - ответила Татьяна запальчиво.

- Я тоже знаю. В ночь на десятое февраля в Доме офицеров происходило совещание высшего командного состава группы войск. Оно было совершенно секретным. Продолжалось с двадцати трех часов девятого февраля до ноль трех часов десятого. Вместо заболевшей буфетчицы вам было поручено подать офицерам ужин.

- Только кофе с бутербродами.

- Пусть кофе с бутербродами. Вам категорически было запрещено говорить, где вы были в ту ночь и кого видели. Это так?

- Так.

- Вы рассказали об этом Сизову. Выдали военную тайну врагу.

- Откуда же я знала, что Сизов враг? Он был ревнив как черт. Думал, что я спала с Роксаном.

- Не принимайте меня за девочку. Вы указали на предъявленной фотографии офицеров, приезжавших на совещание.

- Все было совсем не так… Когда Сизов узнал, где я была, он неожиданно поверил мне сразу. Воскликнул: «Наверняка там был кто-то из моих друзей!» Я ответила, что не знаю. Вот тогда он и показал групповую фотографию. Я опознала на ней двух или трех офицеров.

- Вы опознали командующего армией, начальника штаба и начальника оперативного отдела… Таким образом, о совещании, совершенно секретном, в то же утро стало известно немецкому командованию.

- В то же утро? - не поверила Татьяна.

- Да… Вы совершили служебное преступление. Представляете, что ждет вас, если об этом станет известно русской контрразведке?

- Вы хотите сказать, - глаза у Татьяны были еще сухие, но голос дрожал, словно она уже плакала… - Нет, нет. Меня не расстреляют!

- Вы самоуверенны. Вас избаловали мужчины. Вполне вероятно, что вас именно расстреляют. Но если вдруг органы НКВД проявят жалость, недопустимую в военное время, то вам дадут срок. Минимум лет десять. На волю вы вернетесь старухой. Лучшие годы за колючей проволокой. Печально! Может, вам повезет. И время от времени вы будете спать с начальником лагеря. Но все равно это печально.

- Как же быть? - спросила Татьяна тихо.

- Положиться на своих друзей. Я ваш друг. Вы меня поняли?

- Поняла…

- Пишите, - совсем мягко сказала Погожева.

Татьяна послушно взяла ручку. Перо легко сколь- зило по бумаге. Но буквы получались неровными, закошенными вправо.

- Теперь поставьте число и подпись, - закончив диктовать, предложила Серафима Андреевна.

Татьяна нехотя повиновалась.

- Хорошо, - сказала Погожева. - Переверните страницу и напишите номера воинских частей, дислоцирующихся в гарнизоне.

- Я не знаю, - испуганно прошептала Татьяна.

- Плохо, - укоризненно заметила Погожева. - Плохо в первый же день врать своему коллеге. На библиотечных карточках вы указываете номера воинских частей. Кстати, не забудьте написать фамилии и воинские звания известных вам офицеров.

У Татьяны было такое чувство, будто она летит в пропасть. Но еще долго-долго не будет дна с его острыми скалами, а только страх, незнакомый и липкий.

Столбик номерных знаков воинских частей получился совсем коротким. Список офицеров - чуть больше.

- Мало, - сказала Погожева.

- Больше не помню.

- Верю. Даю день сроку. За это время составьте мне полные списки по картотеке.

Татьяна ничего не ответила.

- Переверните еще страницу, - продолжала Погожева. - Пишите: «Расписка». С новой строки: «Я, Дорофеева Татьяна Ивановна, получила от сотрудника германской разведки за переданную мной информацию военного характера аванс в сумме десять тысяч рублей». Прописью. Так. Число. Подпись.

Погожева взяла одну из трех пачек, подвинула к Татьяне.

- Десять тысяч в сторублевых купюрах. Считайте.

Татьяна подняла пачку, повертела. Ответила: