Сколько зим…

- Полезные специальности.

- Я литературу люблю. На педагога хотела учиться.

- Еще не поздно.

- Легко говорить. А мне газету почитать некогда, не то что книгу.

- Э… Умение выкраивать время - это тоже талант.

- Сколькими же талантами должен обладать человек, чтобы прожить так, как он хочет?

- Видимо, многими. Однако к талантам нужна еще одна штука - сила воли. Иногда ее подменяет везение…

- Тогда все верно, - Нелли подала Каирову полотенце. - Значит, я на своем месте. И Золотухин здесь ни при чем… Понимаете, когда-то вы давали мне маленькие задания, пустяковые… А я, дура, думала, что вот так, от одного дела к другому, смогу стать оперативным работником. Человеком полезным… Увы, наивные мечты кончились детьми и корытом…

- Видишь ли, Нелли, - они еще минуту стояли на кухне, - возможно, у вас с Золотухиным где-то и не все ладно получилось. Но нельзя игнорировать и то сложное время, в которое мы живем. Не погибни от пули бандита Гена Мироненко - и твоя жизнь могла сложиться сейчас иначе. И ты бы не стояла, как говоришь, у корыта, а может быть, работала разведчицей в тылу врага… Или исполнилась первая мечта - и ты читала бы литературу в школе… Понимаешь?

- Понимаю… А поныть иногда все равно хочется.

Каиров засмеялся, хлопнул Нелли легонько по плечу:

- Ребенок ты еще маленький… А говоришь, постарела.

- А что мне еще говорить…

- Правильно. Тема исчерпана. Молчание… Нет, дочка, ты мне открылась, теперь моя очередь. Слушай, жизнь сложна, но и несовершенна. И мы в этой жизни не случайные гости, а бойцы. Так уж повелось, что у бойцов не спрашивают, кем бы они хотели быть, чем бы желали заниматься. Наше дело бороться за то, чтобы жизнь стала лучше. Я, сама знаешь, только и занимаюсь тем, что разных подонков и сволочей вылавливаю. А душа у меня, между прочим, к другому лежит. Если бы жизнь была идеальной, если бы не было на земле врагов рабочего класса, я знаешь бы чем занимался? Не поверишь, засмеешь… Я бы растения домашние выращивал…

- Цветочки?!

- Это для человека непосвященного они цветочки, травки, кустики. А у них имена есть, да еще какие… Мирзина африканская, санхезия благородная, бегония королевская, рафиолепис индийский, арегелия представительная… Вот так-то, милая. Я недавно роман одного американца прочитал про сыщика Ниро Вульфа. Толковый такой сыщик, ленивый, правда. Так он, дочка, не только всякие убийства раскрывает, но и выращивает орхидеи самых редких, самых знаменитых сортов.

Нелли ласково положила руку на плечо Каирова. Тихо и очень искренне сказала:

- Мирзо Иванович, вы хороший…

- Хороший, хороший… Лучше некуда. А бедные цветочки возрастают сиротинками.

Они вернулись в комнату.

Золотухин поставил на пластинку круглую, как луковица, мембрану, спросил:

- Подходит?

Песенка была глупенькая, но очень модная в довоенное время. И мелодия была простенькая, приятная. Вадим Козин пел слащаво, по-женски. Однако настроения песня рождала мирные, беззаботные. И слушать ее было приятно.

Хмуришь брови часто,
Сердишься все зря.
Злость твоя напрасна -
Я люблю тебя.
Улыбнися, Маша,
Ласково взгляни.
Жизнь прекрасна наша -
Солнечные дни.

- И напьюсь же я сегодня! - сказала Нелли.

- Дома можно, - согласился Каиров.

- А кто будет стол убирать? - спросил Золотухин.

- Вот так всегда, - сказала Нелли. - Сплошная проза…

Им не пришлось долго сидеть за столом, предаваться воспоминаниям. Позвонил дежурный по отделению милиции. Сказал, что вернулся старшина Туманов.

- Пришлите машину, - приказал Золотухин.

Каиров решил ехать с ним, чтобы еще сегодня побеседовать со старшиной.

Нелли сказала:

- Мы увидимся, Мирзо Иванович. Вы же не уедете не попрощавшись?

- Конечно, нет. Мы еще отведаем твоего вина, Нелли. Это я говорю, Каиров. А Каиров всегда держит слово.

Старенькая «эмка», похожая на черепаху, неуклюже развернулась и подкатила к калитке. Она пыхтела. И газ возле стоп-сигнала клубился красный.

Золотухин и Каиров сели на заднее сиденье.

Каиров сказал:

- Черствый ты человек, Золотухин. Может, слова мои покажутся тебе давно известными. Но женщины - это цветы. Розы, гранат, персик. Они требуют внимания, заботы, восхищения.

- Мужчины - камни. Цемент, бетон. Седьмой год живем… Она меня ни разу по имени не назвала. Все Золотухин да Золотухин… Наверно, и не знает, что Дмитрием зовут.

ПРОВЕРКА

Услышав слово «милиция», Марфа Ильинична напряглась, побелела лицом. Сутулая фигура ее, окаменевшая, будто бы потянулась к выкрашенную полу. И руки висели как плети.

За дверью переминались нетерпеливо: явно несколько человек. Кто-то сопел, покашливал.

Марфа Ильинична мотнула головой, стряхнула с себя оцепенение. Шепнула:

- Открывай не торопясь.

Быстро, словно ветер, подхватила со стола баул. Сунула его в пустую духовку. Метнулась в другую комнату: ну конечно же, грязную одежду бросил Жан прямо на стуле. Марфа Ильинична - разом брюки и куртку в шкаф. Все в полном порядке. Все?!