Сколько стоит ваше сердце?

- Помочь, хозяйка? - гость, сидевший на плоском чурбачке, занимался довольно странным делом - вязал хитрые узлы на длинной, крепкой веревке.

Женщина так удивилась, что чуть не пролила воду мимо котелка.

- Не смущай маму, Эшери, - попросил второй, - ей сроду герцоги стряпать не помогали.

- Мне жаль, что мы не успели переправить вас в Аверсум, Тамире, - гость поднял на женщину зеленые, яркие глаза, - все случилось слишком быстро. Никто не мог этого предвидеть.

- Пустое, - отмахнулась Тамире, - здесь неплохо. Воды, правда, мало. Но если под источником бочку вкопать, так и хватит. Вино, конечно, кислое будет - лозы в тени. Зато масло получиться правильным. А шерсть можно внизу, в деревне брать.

- Смотри, уже обжилась, - кивнул Маркиз, - подожди, еще замуж за Катиаша выскочит.

- А почему бы и нет, - рассудительно отозвалась женщина, не меняя ритма плавных, отработанных движений, - Катиаш - мужчина хоть куда. Правда, глаза почти не видят. Зато руки из нужного места растут и на сердце не злой.

- Уши у меня тоже в порядке, женщина, - раздался надтреснутый голос снаружи. - Клинья к моему хозяйству подбиваешь? Я все слышу!

- Да уж знаю, - пожала плечами Тамире, - а ты, можно подумать, против.

- Не против, - степенно отозвался дед, вырастая в дверях. И сразу стало видно, что в молодости он был здоровенным парнем, да и сейчас силы остались не только на солнце сидеть, -но у нас так не делается.

- А как "у нас" делается? - добродушно передразнила его женщина.

- Про такие дела мужчины договариваются, а бабы помалкивают, да слушают, что им умные люди скажут. Уразумела?

- Да уж где мне, - посмеиваясь, Тамире быстро чистила крупу на похлебку, поглядывая на воду - не собирается ли закипеть. Приправы были уже приготовлены и порезаны.

- Вот ты, - Катиаш обернулся к Маркизу, безошибочно найдя его в темноте, не иначе - по дыханию, - как старший мужчина в семье, отдашь мне свою мать в жены?

Маркиз вздрогнул, и чуть не уронил нож, который вертел в пальцах. Безобидная шутка приняла какое-то странное направление. Он поднял голову. Катиаш молчал, щурил глаза и никак не проявлял нетерпения.

Мать склонилась над котелком, пряча лицо.

Он обвел глазами убогую лачугу, откуда удрали даже мыши и набрал в легкие воздуха, чтобы сказать что-то резкое. Но неожиданно на его запястье легли легкие пальцы Эшери.

- Выйдем на пару слов?

Маркиз с облегчением подскочил. Катиаш посторонился.

После полутьмы домика, солнце показалось особенно ярким. Оно безо всякой жадности и жалости поливало склоны гор, превращая свою щедрость в наказание, как в сказке о золотоносной козе.

Драконье седло темнело на фоне слишком яркого неба, но тени не давало. Было еще не время.

- Что ответишь-то?

- Да спятил он! - взорвался Маркиз. Впрочем, помня о небывало остром слухе хозяина, взорвался шепотом, - С мозгами у него еще хуже, чем с глазами. Чтобы я свою мать в этом убожестве оставил!?

- А у нее самой спросить не хочешь?

Соображал Маркиз всегда быстро, этого у него было не отнять.

- Я чего-то не видел? Или чего-то не знаю?

- Не видел, - подтвердил Эшери и почти одними губами предложил, - посмотри сейчас. Только не шевелись, голову поверни потихоньку. И дыши ровно, диверсант из тебя - как из коня дворецкий.

Маркиз с любопытством чуть повернул голову. Скосил глаза туда, куда показывал Эшери. И опешил. Хорошо - с ног не упал.

Его мама, нежная красавица Тамире, жемчужина столицы и вечный камень раздора между тремя, а то и пятью богатыми купцами, а то и баронами... Гибкая Лоза Севера - вся, целиком, льнула к старому медведю и целовала его так, будто не было кроме них никого во вселенной.

А медведь, чтоб ему икалось, облапил ее по хозяйски и гладил по спине, словно уже приобрел все права!

- Мне это снится, - пробормотал Маркиз, - ну, хозяин, ну, зараза...

Серой молнией свистнул нож и вонзился в сухую землю в ладони от ноги Маркиза. Тот в обалдении посмотрел на "рыбку", на Катиаша, который продолжал лапать его мать, как ни в чем не бывало... И на Эшери, который беззвучно хохотал, не разжимая губ.

- А не подглядывай! - в сторону буркнул Катиаш, - нехорошо это.

- Пойдем отсюда, старший мужчина в семье, - фыркнул Эшери, - они и без нас договорятся. Глядишь, еще братик у тебя будет. Или сестричка.

Выходя со двора в полнейшем шоке, Маркиз чуть не споткнулся о пса, который опять улегся точно поперек тропы.

- Не понимаю! - громко заговорил он, когда деревня почти скрылась из вида, - зачем ей это! Я же уже вырос, я заработаю и на кусок хлеба, и на крышу над головой. Ей больше не нужно...

- Да влюбилась она. Чего тут понимать?

- В этого?!!

- А чем он плох?

- Эшери, он слепой нищий старик, а она - красивая молодая женщина. Это все - не для нее. Да если б он мог ее разглядеть по-настоящему, он бы сам близко к ней не подошел, издали любовался и облизывался!!!

- А она думает по-другому. Ты посмотри внимательнее, вспомни, какой мы ее привели в эту деревню. Она же расцвела тут. Еще аргументы есть? Только не "мне это не нравится", а по существу? Если нет - то пойдем.

- Куда? - пробормотал совершенно дезориентированный Маркиз.