Сказы о жизни и быте русского народа

Наши предки кисель почитали: «То и благо, у кого есть кисель да брага». Кисель изначально и лакомством и едой считали, и напиться и наесться вдоволь можно было, еще и лакомство. Кисель варили на ягодах или молоке, добавляли для густоты муку и сахар. Ближе к нашему времени научились крахмал использовать. Часто загустевший кисель резали кусками и так ели – подобно пирогу.

Про кисель есть выражение «за семь верст киселя хлебать». Сейчас оно в широком смысле означает – пустую бесполезную поездку, напрасно потратить много времени.

Но исторически не все так просто было. Хлебать кисель – так говорили про поминки. Поэтому самое первое значение выражения – «идти далеко на поминки». И семь верст – это явно другое село было (больше 7 километров по современным меркам). Если поминки были в бедном доме, то кисель и был главным поминальным блюдом. Стоило ли идти в другое село, тратить целый день, чтобы попить простого киселя?.. Через века прошло именно это ироничное значение.

Еще известно, что чаще всего киселем и молоком детишек, умерших, не доживших до 40 дней, поминали. В этом было свое значение – и сытно, и сладко, и легко на том свете душе святой младенческой было с такой едой. И скорее всего, именно вследствие этого появилось в детских сказках выражение «кисельные берега, молочные реки», которое чуть ли не рай земной обозначает.

Еще обычай был: ставили стакан с чистой водой к образам в красном углу и хлебом ржаным накрывали, там же лампаду зажигали. Свечи восковые у изголовья ставили. Закрывали белой материей все зеркала в избе, через которые вход в темные миры открыт был. Белый цвет – цвет чистоты и рая. Всем спокойнее было, и душе умершего, и живым.

В ноги покойнику самое необходимое складывали для дальнего пути. Плотнику – топорик, швее – иголочку с подушечкой, детям – игрушки деревянные, больному– рубашку его нательную. Монеток немного клали покойнику с собой – на первое время. Когда хоронили тех, кого колдунами и ведьмами считали, освященные в церкви предметы в гроб помещали – хлеб, травы. Верили, что крест из осины не пустит их блуждающую душу обратно в мир белый. Гребень костяной или деревянный, которым покойника в последний путь причесывали, обязательно в гроб укладывали. Самоубийце – мака, мелких зерен или гороха немного бросали в гроб, чтоб некогда ему было про грешное думать.

Как все убирали, так сразу плакать начинали, причитать, голосить – не плакали только ночью. Ночью оставляли тело отдыхать. Закрывали лицо покойника белым платком и оставляли в тишине. Спать в это время можно было только детям малым да женщинам, у которых роды скоро. Оплакивать приглашали всех женщин села. В белых платках они садились на лавки по бокам от усопшего и пели-причитали о боге, о рае, о жизни. Стихи для упокойных плачей из поколения в поколение передавали, потому все женщины их знать должны были. Мужчины во время плача во двор выходили скорбеть. Три дня положено было покойника в избе держать. Иногда раньше уносили на погост: если болел сильно или тело искалечено было. Перед выносом родственники все прощались с ним, в венчик целовали и тоже слова в путь говорили хорошие. До сих пор, кстати, так заведено: о покойнике либо хорошо, либо ничего. Только с добром русичи в путь последний провожали.

Не всякая могила травой зарастает