Читаем Сказы о жизни и быте русского народа полностью

Самыми удобными на Руси ковши считались. Их делали в форме ладьи – плывущей птицы – и с одной ручкой. Ковшами воду носили. Ковшами крупы и муку считали. Резные ковши не зазорно было на праздничный стол поставить с медовухой, квасом или пивом. Ставили рядышком несколько ковшей – и гостю из всех испить надо было, чтобы уважение хозяину стола показать. Именно ковши считались обрядовой посудой. У славян принято было имя менять, так вот когда испивали меду из ковша, то имя и приставало (прилипало) к человеку. На новоселье из березовых ковшей родниковой водой все углы очищали, чтобы нечисть там не пряталась.

И. Куликов «Зимним вечером», 1907.

Еще ушаты, чаши, чашки, чарки, кубки, ставцы (тарелки), миски, ложки – очень много всего из дерева умели делать русичи. Резьбой, росписью красочной деревянную посуду украшали. Но использовали в основном для блюд и напитков холодных.

Позже, когда глину научились правильно собирать, замешивать и обжигать, именно из нее стали делать самую лучшую и красивую посуду для кухни.

Ухват есть до сих пор в каждой деревенской избе. С древности это очень понятное приспособление для хозяюшки, когда она у печи хлопочет. Любой чугунок, горшок с помощью ухвата отправлялся глубоко в печь или доставался оттуда. Казалось бы, все ясно: ухват – ухватывает, ухвачу, хватать. Но не все так просто. Есть и другие названия этого приспособления: рогач, телок. Они указывают на то, что наши предки соотносили этот предмет утвари с домашними животными.

Свойства ухвата с лихвой отразились в русских пословицах: «С ухватом баба – хоть на медведя», «Бывает, что и ухват стреляет».

Ухват в древности использовали в обрядах. Когда женщина рожала, она была очень слаба. И если для родов была приготовлена баня, то она туда шла, опираясь на ухват, как на посох. Перед этим еще ухват пеплом из печи посыпали, чтоб помогал родной дом женщине в родовых муках.

Горшков глиняных более всего на русской кухне было, их из печи почти не вынимали. Ненадолго достанут, чтобы выложить ароматную кашу из толокна или щей густых разлить по плошкам – и обратно в печь. Семьи у русичей большие были, поэтому и «трудились» горшки с утра до ночи. Русичи делали их очень простыми, почти ничем не украшали. Глина от обжига получалась коричневой. Немного резьбы, немного эмали добавляли. Верхнюю часть делали не такой широкой, как нижнюю – так и еда закипала быстро, но не слишком, и аромат еды весь в горшочке оставался. Высокие с горлышком узким горшки делали для молока, кваса или других напитков. Для каши разной в каждом доме горшочки-кашники имелись.

В самом большом глиняном горшке – корчаге – пиво или брагу варили. Чтобы удобнее разливать потом было – ручку делали и желобок.

Маленькие горшочки (канопки), с одной ручкой закругленной, ставили на столе, чтобы воду простую пить. Под них всегда рушничок, вышитый и строго чистый, подкладывали.

Для братского питья делали горшки-братины с ручками удобными, чтобы по кругу передавать легче было. Братины к важным праздникам делали, где важно было родство доказать – испить из одного сосуда.

В кондее – чаше глиняной невысокой с ручкой одной – масло или мед топили и подавали его на стол.

Томили мясо, овощи в кацее глиняной или даже из камня выточенной. Она тяжелая была, поэтому под нее всегда лопату специальную подкладывали и иногда даже вдвоем за нее брались.

И еще много разной глиняной посуды было: крынки для хранения молока, кувшин, крупники, кубышки с крышками, латки для жарки, полевик, умывальник, миска-черепушка – разве счесть все названия?

Перейти на страницу:

Все книги серии Удивительная Русь

Сказы о жизни и быте русского народа
Сказы о жизни и быте русского народа

Книга «Сказы о жизни и быте русского народа» предназначена для широкого круга читателей, интересующихся русскими национальными традициями.В сказовой форме автор проводит читателя сквозь толщу времени и исторических событий (из стародавних времен X века вплоть до начала XX века), тем самым открывая уникальную возможность войти в целостный мир русской культуры, понять сакральный смысл праздников, обрядов, бытовых предметов.Автор книги не ставит перед собой цель документального описания, всестороннего и полного освещения всех древнерусских реалий. Выбраны ключевые темы о деталях русского быта, автором показаны фрагменты семейного уклада русского человека, особенности обрядов и обычаев наших предков. За основу взята мысль об обрядовости жизни русичей, символичности их мышления.

Жанна Викторовна Андриевская

Культурология

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология