Сказы и байки Жигулей

Зажили Агей и Верка после свадьбы весьма примерно. Тихие и прозрачные тени кружились над их судьбой. Верка ему пятерых мальчишек родила, лицом – точь-в-точь их почтенный родитель.

__

* ^{_{Согласно местному поверью, знахарь, не передавший свой опыт ученику, умирает мучительной смертью. Чтобы помочь знахарю уйти, местные жители поднимают угол его крыши и читают молитвы.}}

Корни камней

Стоял ещё в прошлом веке в Ширяевском овраге истукан – языческий идол. Высокий, многопудовый, смотревший равнодушным взглядом в даль. Местное предание гласило, что идолу этому тысяча лет, хотя он и был вырублен из мягкого, подвластного скорому разрушению известняка.

Древний человек молился этому идолу, встречал возле него утреннюю и вечернюю зарю, современный же человек вёл себя иначе. Он лишь терзался догадкой, мешавшей ему вполне спокойно жить. Почему идол выглядел, как новый, только что изваянный каменотёсами-мастерами?

Кто-то пустил нелепый слух, что идол из Ширяевского оврага имеет корни. Длинные и кривые, какие имеются у деревьев. С того, дескать, идол и выглядит, как новый, что соки земные своими корнями сосёт!

Чем нелепее слух, тем больше шума. Всякая загадка – магнит, влекущий к себе беспокойные сердца. И вот настал такой день, когда люди явились к идолу с лопатами. Никаких корней, конечно, не нашли, зря только стража веков повалили!

Вскоре яма травой, как молодой кожей, заросла. Интерес к идолу люди потеряли, посещать стали реже. А тут как раз один астраханский купец, любитель старины подвернулся. Подарил он ближайшему селу Ширяево несколько бочек хорошего вина и в Астрахань идола увёз.

Поставил его купец во дворе своего дома как украшенье, напоказ иностранцам-гостям. Да только недолго, сказывают, у него идол из Ширяевского оврага и простоял. Ветра в Астрахани солёные, солнце жгучее. Стал идол на глазах трескаться, рассыпаться. Словно бы свой легендарный возраст решил наверстать. И четверти века, сказывают, не прошло – в груду камней превратился.

Сказы и байки Самары

Мать первого министра

Приезжал, сказывают, в Самару магистр колдовских наук Штольц. Немец по рождению, по паспорту – француз. Хвастался тот Штольц, что из любого сопливого мужика может министра при царском дворе сделать.

Пришёл к нему на приём дворник Емельян Кралин. Нос – спелый помидор, зубов – штуки три.

– Сделай, – просит, – из меня царского министра!

Штольц того дворника на мелкие кусочки порезал, каждый кусочек в воде перемыл, каждую косточку маслицем смазал. Собрал затем все кусочки да косточки вместе и дворника оживил…

– Бонжур, – говорит ему Штольц.

– Бонжур! – тот отвечает.

– Шпрейхен зи дойч?

– Истинно так!

Отвёз Штольц дворника Емельяна к царю, и, точно, понравился тот ему. Сделал его царь первым министром.

А спустя короткое время приехала к своему сыну старуха-мать, а тот её и не признал.

– Полноте, – говорит, – я от отца родился. Помню не живот, но колбу стеклянную, не молоко, но казеиновый клей!

– Хочешь, сделаю тебя матерью первого министра? – предложил ей тогда услужливый Штольц.

Мать от такого предложения наотрез отказалась.

Умерла мать дворника Емельяна в 18… году у себя на родине, в деревне Пестравка Самарской губернии, от естественной тоски.

Пожар в Запанском посёлке

Ерошка, слепой от рождения, держал на чердаке родительского дома голубей. Старые корзины с отломанными ручками, валявшиеся повсюду, подходили для их проживания как нельзя лучше.

Многие люди, знавшие Ерошку с малых лет, понять его душу так до конца и не смогли. Чтобы любить голубей, считали эти люди, нужно их видеть летящими в небе, в согласии ветра и крыла. А Ерошка… Да, были причины почесать затылок, уже начинавший лысеть у некоторых людей!

Однажды, не успели ещё все голуби из полёта вернуться, бледный от волнения Ерошка перед родителями предстал.

– Беда, маменька и папенька: в Запанском загорелся один дом… Бросили окурок и забыли потушить!

Родители, услышав эти слова, так и застыли на месте. Маменька – с котелком дымящегося супа, извлечённым из печи, папенька – с молотком по случаю ремонта табуретки… Вот и заговариваться стал, ко всему прочему, их бедолажка!

Примерно через полчаса тревожно, на всю Самару зазвонил колокол на пожарной вышке. Действительно, подтвердилось: в Запанском загорелся один дом! На место возгорания выехала пожарная машина, прибежали жители соседних домов с вёдрами в руках.

Работали дружно и собранно. Вода плескалась в вёдрах, потные рубахи липли к телу, как к сковородке – блины. Однако жаркая погода, стоявшая в то лето, сумела одержать победу. Сгорел от того пожара, считай, целый квартал!

Телеграмма в Москву

В своё время об Иване Захаровиче Юрьеве, связисте самарской телеграфной станции, все местные газеты писали.