Сказка об уроде

— Вижу, увлекаетесь детективами. Значит, поймёте, о чём я сейчас буду говорить. Однажды я попал на один фильм про молодого сыщика, который был очень талантлив в своём деле — этакий Шерлок Холмс нашего времени. Он умел замечать следы, оставленные преступниками. После каждого, пусть даже самого гениального, злодеяния остаются следы, но часто их сложно заметить — взъерошенная ворсинка ковра, пятно на полу, передвинутая на миллиметр мебель… У этого человека была уникальная наблюдательность, и он раскрывал преступления один за другим. В конце фильма его, правда, убили. Но я ходил на это кино не меньше пяти раз.

О чём он болтает?

— Этот сыщик мне напоминал меня самого, — сказал карлик. — Нет, рост у него был нормальный, но у него имелся такой дар — видеть тайные следы, которые другие люди не замечают. Так и со мной. Все другие дары оставляют после себя след, который отпечатывается на тех, кто с ними связан. Ну, как если бы кто-то ворвался в старый чердак и потрогал там вещи, оставив разводы на пыльных поверхностях. Ты их не видишь. А я вижу. Это то, что я умею. Немного — но это всё, что мне дано.

Мальчик, как и ожидала Вероника, вернулся с друзьями. Они встали на почтительном расстоянии. Маленький человечек не преминул снова помахать им рукой, и мальчишки загоготали.

— Вот почему я не положил трубку, когда ваша мать позвонила мне. Такого чёткого следа мне давно не доводилось видеть… чувствовать, если точнее. Он был на ней — ясное послесвечение, знак того, что её недавно коснулся дар. И поэтому я не усомнился ни на секунду, когда Лариса Ивановна сказала, что дочь исцелила её. Сейчас, увидев вас собственными глазами, я уверен в этом ещё больше.

— На что это похоже? — тихо спросила Вероника. — Как вы видите след?

— Всякий раз по-разному. Хотя природа всех даров, по-моему, одна и та же, их проявления могут сильно различаться. В вашем случае это похоже на тёмно-зелёное свечение, исходящее от вас.

Зелёный свет. Зелёные линии.

— И что это значит?

— Вот хоть убей, не знаю, — Игорь покачал головой.

— И в чём тогда смысл? Вы приходите ко мне и говорите, что у меня какой-то там дар, а сами не можете даже объяснить, в чём он заключается?

— Эй-эй, гражданка, умерьте пыл, — карлик с улыбкой вскинул руки. — Я же не индейский шаман, у которого есть ответы на все вопросы. На самом деле, мой собственный дар, пожалуй, самый бесполезный. Я часто чувствую себя так, будто мне разрешили войти в величайший дворец на свете, но строго-настрого сказали: дальше прихожей — ни-ни! А вот у тебя, как мне кажется, есть хорошие шансы продвинуться куда дальше вглубь этого строения…

— Что мне тогда делать?

— Ну, тут уж тебе решать. Я многим людям сообщал, что у них есть дар, но дальше они сами выбирали себе дорогу. Не скажу, что это всегда приводило к чему-то хорошему, но, по крайней мере, они знали. На самом деле, они знали это задолго до того, как я им это говорил, но разговор со мной помогал им понять, что они не сошли с ума.

— И много ли таких счастливчиков? — спросила Вероника.

— На дороге не валяются. В последний раз серьёзный разговор у меня был полтора года назад. Очаровательный молодой человек, мучимый головными болями. Он уже готов был сдаться, когда я к нему пришёл. Дар у него был, конечно, мощнейший. Разговор со мной придал ему сил. Но тут видишь, какое дело — в той или иной степени я вижу след почти в каждом человеке, но это тусклое, почти неразличимое сияние. У смертельно больных людей оно усиливается, не знаю, почему. А таких, как ты… чтобы один взгляд — и всё стало ясно… таких людей мало.

Наверное, я должна чувствовать себя польщённой, подумала Вероника. И откуда тогда это мерзкое ощущение? Она положила руки на колени:

— Что ж, большое вам спасибо за этот разговор. Я подумаю над тем, что вы мне сказали.

Карлик покачал головой:

— Как-то уж слишком официально. Я же вам не лекцию читаю. Вижу, я вас не убедил.

— В чём? — Вероника повернулась в его сторону всем корпусом. — В чём вы хотели меня убедить? В том, что я не напрасно стала инвалидом, и во всём этом имеется какой-то великий сокровенный смысл? Что мне следует не проклинать судьбу, а благодарить её на коленях за то, что мне обломилось такое счастье? Чего вы хотели добиться?

Похоже, она сказала это слишком громко. Мальчишки, которые всё это время как бы невзначай подбирались к ним, встрепенулись и отбежали назад, и даже неформалы отвлеклись от своих поцелуев и стали глазеть на них накрашенными тушью глазами.

Игорь ответил не сразу:

— У всякой монеты две стороны. И дар не исключение. Те, у кого он есть, обычно имеют вескую причину быть недовольными тем, что сделала с ними природа… Взять хотя бы меня. Я не просился стать недочеловеком, как не хотел способности видеть отблески свечения в людях. Но это то, что у меня есть, и я с этим живу. Тебе тоже нужно решить, как поступать с тем, что имеешь ты. Вот и всё.